Вся олимпийская рать: Плюсы и минусы сериала «Каос»

На Netflix вышел сериал «Каос» — осовремененные истории из жизни героев древнегреческих мифов, напоминающие «Наследников» и «Американских богов». Создательница сериала — шоураннер хитового «Конца ***ного мира» Чарли Ковелл. Рассказываем, каким получилось это полное иронии шоу.

«Каос» — новый проект Чарли Ковелл, некогда написавшей подростковый хит «Конец ***ного мира». В этот раз британская сценаристка взялась за задачу особенно авантюрную и неблагодарную — вписала отобранные перипетии древнегреческих мифов в пространство современного мира. Еще на этапе производства, глядя на синопсис, ненароком можно было усмотреть между строк пророчество, шепчущее о провале столь самонадеянной и при этом безнадежно второсортной идеи. Но вот сериал вышел, а Ковелл, в отличие от всех ее героев, увернулась от предписанной участи: «Каос» тепло встретило большинство зрителей, так что рисковая ставка на клиффхэнгер в финале сезона, кажется, сыграла. Вот только зрительская любовь мало что говорит о самом проекте, а сказать тут есть что, и далеко не все слова будут лестными.

Но для начала пройдемся по мифическим персонажам, отобранным для местного фабульного клубка. В современных реалиях всем правит Зевс (Джефф Голдблюм), но власть его основана на страхе и лжи. Больше всего капризный и психопатичный бог боится краха олимпийского семейства и воцарения всеобщего хаоса, а именно на это указывает большое пророчество. Оттого он и кошмарит не только людей, но и всю свою родню: ветреного сына Диониса (Набхан Ризван), коварную жену Геру (Джанет МакТир), придурковатого брата Посейдона (Клифф Кёртис), во власти которого находится город Крит, и меланхоличного брата Аида (Дэвид Тьюлис), выполняющего роль менеджера загробного мира. Но больше всего достается, конечно, прикованному к скале Прометею (Стивен Диллэйн) с вечно разорванным боком.

Исполнить пророчество должна троица с земли: Эвридика (Аврора Перрино), Кеней (Миша Батлер) и Ариадна (Лейла Фарзад), которым на помощь, помимо перечисленных родственников Зевса, придут и Мойры, и Минотавр, и Медуза, и Харон, и Персефона, и фурии (почему-то в их римском воплощении — в Греции их называли эриниями), и, конечно, Орфей (Киллиан Скотт), в современности заделавшийся рок-звездой и раздражающий больше всех.

Стоит отметить, что пара линий действительно не лишена обаяния и даже остроумия. Например, придуманная практически заново история о Минотавре, Дедале, Ариадне и Миносе, несмотря на ее очевидный исход, с самого задела наполнена и нетривиальной образностью (маска быка, восковые куклы), и драматизмом. Если бы еще оригинальный лабиринт не превратился в скучный тюремный коридор с электрическими дверьми… Выделяется и линия с Мойрами, обитающими в придорожном баре «Пещера», которым заправляет одноглазый Полифем и куда приходят потерявшие близких страдальцы, чтобы поиграть в застольный квиз и заслужить шанс забрать своих умерших из лап Аида. Все остальные линии намного слабее — и фабульно, и образно. Например, арка с загробным миром, под которой и кроется главный сюжетный твист, невнятна и блекла. Даром что главным визуальным решением тут выступает почему-то черно-белое изображение. Само же царство Аида — бездумное сочетание несочетаемых пространств: пустыни и буквально столовой среднестатического НИИ, в которой прозябают души людей, похороненных без специальной платы за переправу на Ту Сторону. И нет, кафкианские мотивы никакого развития не получают. Слаб и залетный макгаффин в виде счастливых часов Зевса, похищенных обиженным Дионисом.

Больше всего усилий требуется, чтобы скрепить все сюжеты в один, — каждому герою отведена роль в сложной пророческой игре. И здесь-то Ковелл и вся команда дают прямо-таки неловкого маху: вводят всезнайку-рассказчика, при этом используя его голос даже не как фабульный клей, а как аппарат поддержания драматической жизнедеятельности. Нарратором, разумеется, выступает Прометей — именно ему со скалы открывается весь узор перипетий. В отличие от других персонажей, у него есть поистине особый дар — ломать четвертую стену. И делает он это с раздражающим усердием: почем зря подмигивает в камеру и лукаво интригует. В общем, выполняет функцию персонифицированного греческого хора. Вот только больше это напоминает персонифицированный закадровый смех. В определенный момент, когда всё начинает идти «не по плану», выражение лица Прометея вдруг меняется: как же это, такого поворота даже он не предвидел. Пора переживать, дорогие зрители. И именно в этот момент «Каос» сыпется, как карточный домик: вся его дерзость, вся динамика, весь мнимый ревизионизм оказываются пшиком, клубящимся вокруг одного приема. Приема, который вызывает неловкость даже в фильмах Гая Ричи нулевых.

Кроме того, весь антураж околосовременности выглядит костылем, благодаря которому можно сэкономить на производстве и нашпиговать сериал рок-шлягерами всех мастей для отвлекающего эффекта. Ни технологии, ни нюансы социальных сдвигов никак не затрагиваются создателями даже по касательной. Близкие к нам реалии — лишь очень компактные, практически герметичные декорации, в которых кое-как осуществляются грандиозные заговоры судьбы. Иными словами, главная фишка сериала толком не рефликсируется и не обосновывается. Сравнения с «Американскими богами» «Каос» не выдержит.

Кажется, всё дело затевалось ради Джеффа Голдблюма в белоснежных спортивках. Что ж, такую авторскую интенцию оценить как раз можно — этот прием работает безотказно.