Еще один любопытный взгляд на сериал «1703»: Ужасы нашего городка и русская литература

В Okko вышли все серии первого сезона «1703» — нового детектива в мистическом Петербурге. Автор сценария Денис Артамонов говорил, что замысел истории родился у него постепенно, пока он перечитывал собрание сочинений Федора Достоевского. В результате мемы и детективные штампы оказались микшированы с отсылками к русской классической литературе. Вспоминаем о книгах, в контексте которых возник образ загадочного и манящего города.

От Пушкина к Андрею Белому

Разумеется, сериал называется по году основания Санкт-Петербурга. Современный питерский бытовой фольклор с вебкамом, расчлененкой, закладками и прочими радостями скрещивается с городскими легендами и старыми мифами. Это и безобидные истории о петербургских слонах, и рассказы об алхимике-чернокнижнике (видимо, Якове Брюсе), главе ордена оккультистов, желающем получить эликсир бессмертия.

Последняя легенда и легла в основу сюжета. Матерый сыщик Гоша (Гоша Куценко) и навязанный ему в напарники стажер из Москвы (Кузьма Сапрыкин) пытаются расследовать похищения трупов. Сперва выходят на ритуальную мафию, связанную с похоронным бюро «Исход», которое на деле является неким тайным обществом. Называется оно, если кто-то еще не досмотрел, «Грифон».

Петербург как столица культурная живет не только в парадигме страшилок и конспирологии, но и в литературном пространстве. Прежде всего известен Петербург Пушкина, Гоголя, Достоевского и, завершая этот ряд, Андрея Белого. Конечно, традиция петербургского текста не была прервана. Можно, например, говорить о Ленинграде Довлатова и Бродского или, скажем, Константина Вагинова, но постреволюционный период не очень отзывается в сериале. Советская эпоха здесь скорее связана с Москвой, представленной образом Берии и провалом-бассейном на месте Храма Христа Спасителя.

Плейлист Гоши

Только в поэтике питерского русского рока снова начинают отзываться мотивы «1703». Гоша, помимо Тани Булановой, видимо, слушает «ДДТ» (он пафосно называет себя Черным псом Петербургом, и сказочный зверь порой рычит за кадром) и «Пикник» (судя по песне «Египтянин», к которой мы вернемся). Также важная песня, которая обрела в сериале новое звучание, — «Моя оборона» Егора Летова. Прямо она вроде не связана с городом на Неве, но это как сказать: ведь в Омске, откуда родом группа «Гражданская оборона», отбывал каторжный срок Достоевский.

Еще о Гоше: брутальный облик и манеры опера в исполнении Куценко оттеняет выраженное заикание. Оно напоминает о другом детективе-заике: Эрасте Фандорине из романов Бориса Акунина (Григория Чхартишвили). В этих книгах Акунин пытался заново актуализировать дореволюционную массовую культуру — в некотором роде, как и создатели «1703». Правда, Фандорин расследует преступления в основном в Москве, что связывает его и с молодым напарником Гоши, Владиком, которого так обычно и называют с питерским презрением «Масквой».

Но еще интереснее, что у себя в машине Гоша хранит другую книгу Чхартишвили. Это нон-фикшен «Писатель и самоубийство», где отношениям Достоевского с темой суицида посвящена целая глава.

О «Медном всаднике»

Отложим еще на пару минут разговор о главном писателе Петербурга. Первым по-настоящему ввел имперскую столицу в литературный канон, конечно, Александр Пушкин. Вдумчивый зритель может связать ночные и утренние блуждания героев сериала с прогулками Онегина по Неве, но более важным является текст поэмы «Медный всадник». В ней раз и навсегда были противопоставлены внешний геометрический, упорядоченный, рукотворный «фасад» города и подспудная, скрытая, хтоническая непокоренная природа этого места. Нева в любой момент готова разлиться неукротимой стихией, а вокруг — «лес, неведомый лучам в тумане спрятанного солнца», в котором персонажи «1703» прячут трупы.

Медный всадник, то есть монументальный Петр Великий — тот, кто подчинил стихию себе, и тот, под чьей тенью вечно живет «маленький человек» столицы. Он появляется в сериале, гневно следя за мышиной беготней персонажей по городским улицам, а затем, уже в человечьем обличье, придет к Вадику в галлюцинаторном сне.

«Петербург» Андрея Белого

Прошагав тяжкой поступью через весь XIX век, Всадник уже совсем в страшном виде, достойном современного хоррора, явится благословить на убийство персонажа «Петербурга» Андрея Белого. Книга эта, написанная вскоре после революции 1905 года, фактически закрывает петербургскую тему в русской классической традиции. Сериал взял от нее многое: тему подговаривания к отцеубийству, параноидальную атмосферу залитых зеленоватым светом ночных набережных, нехорошее тайное общество и его символ — красное домино (плащ с маской). В последнем персонаж романа преследует свою возлюбленную и попадает на бал, отсылающий к «Красной смерти» Эдгара По. Цвет его символизирует и нечто инфернальное, и грядущее революционное.

Белый утверждал, что задумал «Петербург», поднимаясь на пирамиду Хеопса. Гоша сходу называет одного из персонажей, админа вебкам-студии, Египтянином и намекает тому на песню «Пикника». Почему так? Петербургу издревле снится Древний Египет. Его символика была любима масонами и прочими мистиками, собиравшимися в столице для непонятных непосвященному обрядов. Эрмитаж открывается Египетским залом с огромной коллекцией древностей, а на Университетской набережной спят привезенные 200 лет назад с берегов Нила сфинксы. Они символизируют опасную загадку вроде детского стишка о грифонах Банковского моста, который обрел в сериале грозное значение:

Каждый смертный их боится — 

Полузвери — полуптицы 

На мосту сидят цепном 

И объяты полусном.

Египет и Гоголь

Неоконченная повесть Пушкина о Петербурге называется «Египетские ночи». Ее персонаж — поэт-импровизатор, которого можно сравнить с импровизатором-стендапером, сыщиком Вадиком. В его стихотворении речь идет о Клеопатре-соблазнительнице, царице, схожесть с которой также можно найти в одной из героинь сериала.

Египет и вообще Восток — символ всего необычного и магического в культуре того времени. Отсюда «Арабески» — название сборника Николая Гоголя с несколькими петербургскими повестями. Именно он заколдовал Петербург в своих произведениях, населил его призраками и вовсе неописуемыми существами вроде Носа майора Ковалева и сказал о гибельности ночных блужданий в сказочном городе. Без гоголевщины трудно обойтись в сюжетах о Питере, причем в «1703» важны и сюжеты, не связанные с городом прямо. Так, Вадика-Москву местные принимают за «крысу» из министерства, то есть за ревизора. А сама история с похищением трупов напоминает актуализацию метафоры о мертвых душах — как в недавней осовремененной экранизации поэмы Гоголя от Григория Константинопольского, где персонажи скупали у Чичикова хорошие места на московских кладбищах.

Туман и окраины

Наконец, явился новый Гоголь — как сказал Некрасов о Достоевском. Петербург — основная арена действия в пяти романах писателя, а также во множестве повестей, рассказов и очерков. Город Достоевского досконально изучен литературоведами, его силуэт постоянно проявляется в самых разных произведениях на петербургскую тему.

«Любимая» горожанами водяная взвесь в воздухе постоянно присутствует в описаниях Достоевского. Разумеется, пейзаж «1703» тоже всегда влажен и почти всегда темен. Любимые места Федора Михайловича — «странные уголки» в «умышленном городе», где внезапно разворачивается фантастическая жизнь. Действительно, герои «1703» оказываются то на окраинах, то в сомнительных закоулках центра, и даже знакомые площади с дворцами и соборами в ночном свете предстают иными, «лунными», как главному герою «Подростка».

Болезненные размышления о смерти

В этих антуражах сюжет разгоняется тоже по-достоевски, стремительно и кроваво. Не успели мы с персонажами оправиться от новостей о похищениях тел молодых девушек из морга и отойти от посещения вебкам-борделя, как накладывает на себя руки депрессивный философ Рома-музыкант. Он (в исполнении певца Шарлота) будет призраком являться Вадику-Москве в видениях, поэтому слишком скучать нам не придется. Не один Акунин отметил, как болезненно-притягательна была для Достоевского идея самоубийства. Стоит вспомнить приговоривших себя Ставрогина и Свидригайлова или самоубийц «от ума», Кириллова или Ипполита (несостоявшегося). К последним ближе других Рома, а страдающий от депрессии Гоша говорит, как покойный был прав, «всё поняв» в этом мире.

Болезненные размышления о смерти проявляются в теме трупов и кладбищ (хотя прямо эта линия отсылает скорее к викторианской Англии и «Похитителю трупов» Р. Л. Стивенсона). Интересно, что главные герои «Идиота» так же дежурят у тела убитой героини (постепенно сходя с ума), как некоторые персонажи сериала. А сны на кладбище словно пришли из рассказа «Бобок», наиболее подходящего в творчестве Достоевского к жанру хоррора: писатель-неудачник слышит, как в болотной петербургской почве переговариваются мертвецы, причем одна старуха требует, чтобы к ней рядом положили юношу.

Родион и Порфирий Петрович

По крайней мере два героя «1703» носят имена, связанные с Достоевским. Это Родя (Родион-трансгендер, блудный сын Гоши) и подполковник Порфирин, начальник отделения. Родион Раскольников и Порфирий Петрович — персонажи-антагонисты из «Преступления и наказания», самого детективного романа Достоевского. Но прямо уподоблять сериальных героев их прототипам было бы неверно. Порфирин (его играет навечно примеривший полицейский мундир Андрей Федорцов) напоминает книжного детектива своей приземленностью и мнимой простоватостью. Но драматургически ближе к Порфирию следователь Черкасов, своей гротескной инфернальностью заодно пародирующий Великого Инквизитора из «Братьев Карамазовых».

И Родя (Павел Табаков) смахивает на студента Раскольникова разве что бунтом. Но зато он своего рода альтер эго Вадика, фамилия которого — Радченко. Проблема двойничества очень важна и у Достоевского, и в сериале. Собственно, прямо к ней писатель обратился в ранней повести «Двойник», где скромный чиновник Голядкин падает жертвой интриг своего доппельгангера. А Радченко из «1703», оказавшись в церкви, попадает на отпевание своего однофамильца-полицейского, о чем все почему-то в курсе.

Две женщины Радченко — типичная у Достоевского ситуация треугольника — тоже в определенном смысле дублируют друг друга. Они смотрят в веб-камеру по разные стороны экрана, как в зеркало (кстати, неявный лесбийский мотив намекает на линию неоконченной повести писателя, «Неточки Незвановой»). Одна из них, вебкам-модель с питерским именем Аврора — понятно, «проститутка» с золотым сердцем, подобная Сонечке Мармеладовой, от невинного взгляда которой самый закоренелый уголовник раскаивается в своем падении.

Двойники

Есть в сериале и альтер эго писателя. Это отец Федор (Николай Фоменко), странноватый священник, намекающий на собственное грешное прошлое. Аналогия с Достоевским (а не пародийным отцом Федором из «12 стульев») вполне очевидна. Кроме того, батюшка здесь — своеобразный двойник детектива Гоши, причем встречаются они в интерьерах, весьма похожих на обстановку кабака, где Раскольников беседовал со Свидригайловым. Свидригайлова литературоведы считают духовным двойником темной части души Раскольникова и одновременно — альтер эго Достоевского в «Преступлении и наказании». Этот будущий самоубийца в книге, в частности, ведет разговоры о привидениях, которые приходят к людям, уже оторвавшимся от обычной реальности вследствие экзистенциального кризиса, — то же самое происходит с героями «1703».

Кроме того, в отделе работают два близнеца-полицейских, два почти идентичных армянских карлика преследуют Гошу в алкогольных галлюцинациях и так далее. Даже любимая девушка Вадика Маша (Софья Лебедева) может превратиться в таинственную старуху-воровку, чем-то напоминающую уже пушкинскую Пиковую даму. Список можно продолжить: в любом случае двойничество в искусстве — плохая примета, знак вторжения иного, мрачного мира в привычное существование. Такой мир у Достоевского всегда близко, причем, как отметил культуролог Николай Анциферов, рядом с самыми пошлыми проявлениями действительности. Последнее обстоятельство вполне учтено в «1703», где идиотский юмор и бытовые разборки соседствуют с хтонической жутью.