Роману Поланскому — 90: Почему фильмы неоднозначного кинематографиста по-прежнему актуальны?

Кажется, невозможно отыскать в мировом кино более противоречивую фигуру, чем Роман Поланский. Безмерно талантливый кинематографист, ребенком бежавший от нацистов, а став большим режиссером — от социалистического лагеря в свободную Европу. После убийства Шэрон Тейт ему сопереживал весь мир, но обвинение в изнасиловании несовершеннолетней превратило всеобщего любимца в преступника, на сей раз бежавшего из США. Сегодня Поланскому стукнуло 90 лет. Благодаря сердобольным французским властям он продолжает работать не покладая рук, выдавая один фестивальный хит за другим. По случаю юбилея классика вспоминаем, чем, помимо скандалов, он всем нам запомнился.

Снял главный фильм о Холокосте

В биографии Романа Поланского полно темных страниц. И далеко не все из них связаны с сексуальными скандалами. Реймунд Роман Тьерри Либлинг-Полянский (дома его звали просто Ромек) родился 18 августа 1933 года в Париже, незадолго до начала Второй мировой войны. По сомнительной инициативе отца — польского еврея Рышарда Либлинга — три года спустя мальчик вместе со всей семьей переехал в Краков, где стал свидетелем прихода немцев и всех последовавших за этим ужасов. Вскоре его мать Булу Кац увезли в Освенцим, где она умерла. Затем нацисты добрались до Аннетт, двоюродной сестры Поланского, выжившей и после окончания войны поселившейся во Франции. В 1943 году, когда краковское гетто было ликвидировано, очередь дошла и до Рышарда (также выжившего), которого увезли на поезде в Маутхаузен. В том вагоне должен был оказаться и юный Роман. Мальчику чудом удалось сбежать с вокзала, после чего он несколько лет скитался по чужим семьям, благодаря нейтральной внешности, успешно притворяясь кем-то другим.

Весь пережитый Поланским кошмар лег в основу «Пианиста», в 2001 году принесшего автору и «Золотую пальмовую ветвь», и режиссерский «Оскар», и, как тогда казалось, прощение за былые грехи. Поставить самое личное кино в карьере и выиграть все мыслимые награды культовый постановщик мог еще в 90-е: Стивен Спилберг предлагал Поланскому сценарий «Списка Шиндлера», но тот отказался, потому что история о краковском гетто даже спустя полвека оставалась для него слишком болезненной. В «Пианисте» же у него получилось самую малость дистанцироваться — события разворачивались не в Кракове, а в Варшаве. Базисом послужили мемуары Владислава Шпильмана, которому в годы Второй мировой было больше 20 лет. Ознакомившись с книгой, Поланский понял, что получил в руки главный фильм в своей жизни, и решился на постановку.

Несмотря на наличие первоисточника, по сути, это было кино про самого Поланского. Многие вещи, происходящие на экране с музыкантом в исполнении Эдриана Броуди, режиссер почерпнул из собственной биографии. Момент, где переселенная семья видит из окна стену, которой обносят гетто. Уже упомянутый побег с вокзала. Существование в чужих домах под страхом быть найденным. Кроме того, картина изобилует мелкими, но пробирающими до дрожи подробностями. Деление конфеты на шестерых. Окурок, докуренный Шпильманом за редким гостем. Выкинутый нацистами из окна инвалид. Вопреки не характерному для Поланского голливудскому финалу, где умирающего от голода еврея спасает офицер вермахта Хозенфельд (реальная история), «Пианист» — душераздирающее и предельно аутентичное кино, пугающее посильнее любого из его триллеров. Помимо фестивальных побед, драму о Холокосте ждал коммерческий успех, коего Поланский не знавал со времен «Китайского квартала». Благодаря триумфу уже немолодой кинематографист, пусть и ненадолго, переквалифицировался из злодея обратно в жертву. Менее чем через 20 лет, усилиями движения #MeToo и твиттера, он вновь станет звездой светско-криминальной хроники, что не помешает ему срежиссировать на девятом десятке еще один великий фильм на важнейшую тему.

Напомнил о самом известном судебном процессе Европы

Дело Дрейфуса — одна из вех в печальной истории европейского антисемитизма. Эпопея берет начало 5 января 1895 года, когда было оглашено решение военного суда по делу капитана Альфреда Дрейфуса. По версии следствия, обвиняемый передавал немецким дипломатам информацию о новейшем французском вооружении. В результате он был приговорен к пожизненной каторге. Суд закрыл глаза на то, как ловко обвинение подтасовало косвенные улики, — вина подозреваемого была доказана его еврейским происхождением. В то утро с признанного виновным Дрейфуса показательно сорвали погоны, а саблю вынули из ножен и сломали о колено. Осужденного сослали на остров Дьявола, где ему предстояло прожить пять лет, прежде чем осенью 1899 года президент Эмиль Лубе подписал указ о помиловании.

Французское кино неоднократно обращалось к тому инциденту — первым за него взялся Жорж Мельес еще до окончания процесса. Однако фундаментального кинополотна о том суде до «Офицера и шпиона» Поланского не существовало. Началось всё с книги Роберта Харриса, британского драматурга, работавшего с режиссером над «Пианистом». В 2014 году писатель выпустил роман о деле Дрейфуса, где предлагался неожиданный взгляд на трагические события конца XIX века. Протагонистом романа, написанного с прицелом на будущий фильм, выступал отнюдь не осужденный, а полковник Мари-Жорж Пикар, напрямую повлиявший на благополучный исход. В экранизации роль героя поневоле, эдакого предка нацистского спасителя из «Пианиста», исполнил больше известный по комедийным ролям Жан Дюжарден, на редкость убедительный в качестве усатого вояки в мундире, тогда как образ Дрейфуса воплотил еле узнаваемый в гриме сердцеед Луи Гаррель.

86-летний Поланский, после «Пианиста» клепавший добротные, но казавшиеся необязательными камерные истории, вдруг выдал монументальное произведение, доказав, что его еще рано списывать со счетов. И велика вероятность, что мэтр бы вновь поборолся за самые престижные награды, если бы не развернувшаяся против него кампания с призывом бойкотировать «Офицера и шпиона». В прессе тут же принялись выискивать в новинке элементы автобиографичности, мол, как и в «Пианисте», Поланский лишь прикрывается исторической личностью, но говорит о себе. Однако попытка журналистов провести параллель между автором и его персонажем кажется неубедительной: Дрейфус на экране — малосимпатичный нарцисс, появляющийся от силы в двух-трех сценах, да и его спаситель руководствуется отнюдь не высшей справедливостью и не состраданием, а желанием во что бы то ни стало уличить шпиона ради благополучия армии. Впрочем, сложно не заметить ту неистовость, с которой Поланский демонстрирует всеобщую истерию, то, с какой легкостью в глазах толпы герои и злодеи меняются местами.

Подарил миру множество камерных триллеров

Невзирая на иной жанр, две вышеуказанные работы наследуют многое от классических триллеров Поланского. Большую часть «Пианиста» Шпильман заперт в неуютном ему пространстве, бесцельно блуждая по нему, словно призрак. Чужая квартира для музыканта одновременно и спасение, и тюрьма, где он вынужден сохранять полную тишину, чтобы не привлекать к себе внимание. Паника, голод, лихорадка показаны Поланским с такой пугающей точностью, что становятся физически ощутимыми. Тайком выглядывая из-за занавесок окутанной тьмой комнаты, подобно вуайеру из «Окна во двор» Хичкока, узник оказывается свидетелем целого калейдоскопа жутких происшествий: подавление восстания в гетто, ночные облавы, хладнокровные убийства. Свидетелем, не способным как-либо повлиять на процесс. Случайный шум сиюминутно призывает одержимую ненавистью соседку, словно в припадке вопящую: «Хватайте еврея!» Ключевые события «Офицера и шпиона» также происходят в затхлом кабинете без окон, где Пикар добровольно застревает на пять лет. И чем дальше заходит его судьбоносное расследование, тем параноидальнее атмосфера: за презираемым в обществе Пикаром устанавливают слежку, а сам он отстраняется от любовницы и отныне не может доверять подчиненным, оставаясь один на один с могущественной системой.

Клаустрофобия и паранойя — темы, нашедшие отражение в «Пианисте» и «Офицере и шпионе», когда-то сделали Поланского главным триллермейкером второй половины XX века. Они были освоены им уже в дебюте «Нож в воде» — несвойственной польской школе ленте на европейский манер, благодаря которой дерзкий новичок вырвался из-за железного занавеса. В своем первом полном метре выпускник киношколы вычленил из триллера его неизменный атрибут — убийство, добившись саспенса без какого-либо кровопролития, просто поместив двух мужчин и женщину на миниатюрную яхту. «Нож в воде» был написан Поланским вместе с Ежи Сколимовским, тогда как в «Отвращении», англоязычном дебюте молодого режиссера, место сценариста занял Жерар Браш, ставший его соратником.

Превращение кино в ночной кошмар роднит «Отвращение» с творениями Луиса Бунюэля, есть даже прямая отсылка — вступительные титры, «разрезающие» глаз Кэрол, подобно опасной бритве из «Андалузского пса». Да и сама бритва, оставленная расторопным Майклом в ванной комнате, в итоге играет важную роль. Всю вторую половину фильма Кэрол бродит по мрачному коридору, а вокруг — отслаивающиеся обои и трескающиеся стены. Изображение становится всё более субъективным, в результате чего зритель перестает понимать, что из происходящего реально, а что нет. Интересно, что писавший сценарий Браш под конец жизни тоже перестал выходить из дома и на 10 лет полностью отстранился от внешнего мира. Вероятно, его вклад в творчество Поланского в целом и «квартирную трилогию» в частности куда серьезнее, чем кажется.

Три года спустя Роман Поланский — уже вполне состоявшийся европейский режиссер — отправился покорять Голливуд, где ему предложили снять фильм ужасов «Ребенок Розмари». Изначально экранизировать роман Айры Левина должен был мастер кино категории B Уильям Касл. Прочитав книгу, не хватающий звезд с неба ремесленник пошел ва-банк: заложил дом и на полученные деньги выкупил права, после чего отправился в Paramount, надеясь снять свой первый крупнобюджетный хоррор. К его сожалению, студийные боссы выбрали Поланского, поэтому Каслу пришлось довольствоваться местом продюсера и небольшим камео.

На сей раз воодушевленный Поланский написал сценарий самостоятельно. Если в «Отвращении» с ума сводил угрюмый Лондон, то в «Ребенке Розмари» источником зла выступает Манхэттен. Поланский запирает героиню, роль которой сыграла Миа Фэрроу, в готическом замке, тогда как сюжетно история невинной женщины, доведенной мужем и окружающим ее пространством до крайней степени помешательства, соответствует канонам газлайтинг-триллера, архетипическим для которого является «Газовый свет». В отличие от бестселлера Айры Левина, киноверсия «Розмари» до конца держится на двусмысленности: быть может, в происходящем и впрямь замешана чертовщина, а может, это лишь разыгравшееся воображение беременной девушки, ненадежным взглядом которой мы следим за событиями. Каждая мелочь, каждая незначительная фраза обретает зловещий двойной смысл. Несмотря на отсутствие привычных хоррор-элементов, зритель находится в состоянии саспенса, ожидая развязки и боясь упустить малейшую деталь. В прокате «Ребенка Розмари» ждал большой успех. Кассовый хит не только вывел жанр ужасов из подполья, но и проложил дорогу другим сатанинским страшилкам вроде «Изгоняющего дьявола» и «Омена». Клаустрофобический хоррор о беременности позволил Поланскому закрепиться в Голливуде, где он поселился вместе с женой Шэрон Тейт. Как известно, их счастливый брак продлился недолго: 9 августа 1969 года, пока Поланский пребывал на съемках в Лондоне, Тейт была убита последователями Чарльза Мэнсона в особняке на Сьело-драйв. Она находилась на девятом месяце беременности.

Заключительной частью «квартирной трилогии» (объединить не связанные между собой фильмы догадались критики) стал «Жилец», вышедший в 1976 году. На сей раз местом действия избран Париж, как водится, оказавшийся крайне дискомфортной, враждебной средой. Дорвавшись до съемок в городе своего рождения, Поланский воссоединился с Брашем для адаптации оригинального произведения Ролана Топора и решил самолично исполнить центральную роль.

Абсолютно кафкианский персонаж Поланского унаследовал черты как Кэрол, так и Розмари. Подобно первой, он сходит с ума, как и вторая, считает себя частью соседского заговора. В отличие от «Отвращения» и «Ребенка Розмари», «Жилец» — самый что ни на есть коммунальный хоррор. Затюканный иммигрант оказывается в окружении токсичных соседей и живет под аккомпанемент урчащих труб, игры на пианино, стуков и скрипов. Тут и без всяких заговоров начнешь лезть на стену. Но больше прочего в «Жильце» и вообще всей «квартирной трилогии» пугает то, что обычный с виду человек, с которым мы каждый день здороваемся на лестничной площадке, может оказаться если не сумасшедшим, то как минимум членом сатанинского культа.

…и несколько уморительных комедий

Помимо «квартирной трилогии», в послужном списке Поланского полно других, не менее интересных камерных триллеров. Чего только стоит «Смерть и девушка», где Сигурни Уивер полтора часа пытает Бена Кингсли в доме у побережья. В 2011 году Поланский наконец достиг абсолюта и сделал фильм, события которого вообще не покидают пределы одной квартиры. Правда, это не триллер, а комедия.

Безусловно, режиссер и прежде пытался делать развеселые картины. Так, еще в 60-е он отметился «Балом вампиров», пародией на хорроры, выпускавшиеся модной в те годы британской студией Hammer Films. Также был канувший в небытие похабный фарс «Что?» с Марчелло Мастроянни, но первая настоящая удача на данном поприще ждала ветерана кинематографа в XXI веке.

«Резня» по мотивам пьесы Ясмины Реза посвящена двум супружеским парам, чьи сыновья подрались в школе. Заурядная беседа взрослых людей вскоре перерастает в конфликт, в ходе которого на поверхность выходят проблемы каждой из враждующих сторон. Поланскому удалось превзойти себя: снять динамичное разговорное кино в четырех стенах, где, в отличие от его культовых триллеров, нет и намека на клаустрофобию, а злоба персонажей направлена не внутрь себя, а вовне. Созданием декораций квартиры, которую участникам действия никак не удается покинуть (тут грех не вспомнить про «Ангела-истребителя» всё того же Бунюэля), занимался художник-постановщик Дин Тавуларис, тогда как роли воплотили голливудские суперзвезды Джоди Фостер, Кейт Уинслет, Кристоф Вальц и Джон Си Райли.

Поланский закрепил успех «Венерой в мехах», экранизацией одноименной пьесы Дэвида Айвза на двух человек. Театрального драматурга Тома Новачека играет Матьё Амальрик, поразительно похожий на самого Поланского лучших времен. Взявшись за постановку знаменитого романа Захер-Мазоха, сноб в его исполнении безуспешно ищет достойную актрису. Прослушав десяток никудышных претенденток, Том был готов сдаться, но в последний момент на пороге театра объявляется загадочная Ванда. Образ femme fatale, за час с небольшим перевернувшей жизнь Тома с ног на голову, достался Эммануэль Сенье, третьей жене Поланского, начиная с «Неукротимого» регулярно блистающей в его работах. Между двумя артистами возникает подлинная химия, в результате чего кинопьеса об отношениях мужчины и женщины, созданная при минимуме средств, смотрится на одном дыхании.

Роману Поланскому 90 лет. Несмотря на почетный возраст и неутихающую шумиху вокруг, режиссер наотрез отказывается уходить из профессии, снимая кино с тем же энтузиазмом, что и полвека назад. В сентябре его очередную комедию «Дворец» про роскошный швейцарский отель покажут на Венецианском фестивале, а уже в ноябре она доберется до российского проката. Это первый фильм Поланского со времен «Ножа в воде», над которым он трудился с Ежи Сколимовским. И даже отсутствие громких имен в титрах (в касте фигурируют столь неожиданные персоны, как Микки Рурк и Александр Петров) не дает усомниться в том, что одиозный классик снял нечто по меньшей мере остроумное.