По волне памяти: Саундтрек «Любовного настроения»

Сняв в 2000 году мучительно вынашиваемое «Любовное настроение», Вонг Кар-Вай стал триумфатором Канн. А уже спустя несколько лет все говорили о картине как о лучшем фильме нового столетия. Музыка вдохновила этот фильм и, несомненно, в значительной мере сформировала его успех — разбираемся, как именно.

Две семейные пары живут по соседству, снимая комнатки в переполненной гонконгской квартире в начале 1960-х годов. Журналист Чоу и секретарша Су поначалу поддерживают чисто соседские отношения, здороваясь в тесных коридорах и на улице, однако вскоре возникшее тяготение между ними становится очевидным.

Двое маскируют свое чувство, встречаясь под предлогом обсуждения возможной интрижки их собственных супругов. Предполагая, как могло возникнуть чувство между «изменниками», Чоу и Су проговаривают, точно в спектакле, главные слова. Одновременно они работают над сценарием фильма Чоу о боевых искусствах — скоро в Гонконге этот жанр станет горячей темой.

Встречи героев смонтированы из многих эпизодов. Например, задавая вопрос, один из них получает ответ в другой день. Отследить это перемещение во времени можно в основном по узорам платья Су. Укрепляясь, чувство персонажей остается, насколько можно судить, чисто платоническим, идеальным, но несбыточным. Что похоже, например, на традицию русской классики, от Тургенева до Набокова. Невысказанные признания, молчащие телефонные трубки, замирание у двери, украдкой схваченные взгляды, а затем — теплая и горькая ностальгия.

Историй любви мы видели много, но шедевр Кар-Вая не только об этом. Фильм рассказывает о чувстве утраченного времени вообще, во многих контекстах. Оригинальное китайское название картины — Hua Yang De Nian Hua, «Цветения пора», по песне знаменитой исполнительницы Чжоу Сюань. В фильме она звучит, когда муж Су из командировки заказывает для супруги эту песню по радио. Чоу слышит мелодию через стенку, так музыка объединяет и разделяет влюбленных одновременно.

Сюань была безумно популярной актрисой и певицей в 1930–40-е, годы первого расцвета китайского кинематографа. Значительная часть производства тогда приходилась на Шанхай. Перед Второй мировой город оккупировали японцы, но англо-американский и французский сеттльменты остались в неприкосновенности. Именно туда, на Одинокий остров, бежали представители интеллигенции и искусства. Там, среди оккупации, продолжалась мирная вестернизированная жизнь.

Сюань снялась и спела во множестве фильмов, но конец ее оборвавшейся до сорокалетия жизни был жуток — в уже коммунистическом Шанхае, в психиатрической больнице. В 2001-м Кар-Вай представил на Берлинском фестивале монтажный короткий метр из недавно обретенных фильмов Одинокого острова. Он напоминает «Любовное настроение» акцентом на загадочных женских лицах, фигурах, платьях и тоже называется «Цветения пора» — разумеется, фоном звучит песня Чжоу Сюань.

После гражданской войны многие шанхайцы эмигрировали в полуавтономный Гонконг. Здесь они жили довольно обособленной диаспорой, слабо понимая местный диалект, погруженные в воспоминания о былом. Именно в этой среде родился и вырос сам Кар-Вай, об этих людях снят фильм. Персонажи «Любовного настроения» продолжают слушать музыку минувших десятилетий, словно отказываясь признать, что мир и Китай изменились непоправимо. Более того, уйдет в прошлое и их Гонконг, сначала превратившись в высокотехнологичный шумный мегаполис, а затем — окончательно слившись с коммунистическим Китаем.

К слову, на это намекает и сиквел «Любовного настроения» — «2046». В этом фильме Чоу пишет серию фантастических романов под названием «2046» — по номеру комнаты, где некогда жила Су. А еще 2046 — год, когда, согласно Китайско-британской декларации, Гонконг утратит последние остатки независимости.

Большая часть китайских песен той эры звучит по радио или на проигрывателях персонажей как бы фоном. Через шум помех нам может послышаться что-то знакомое — мелодика китайской эстрады неуловимо похожа на русские народные песни, популярные в СССР примерно в те же годы. Но есть в музыкальном ряду фильма и более близкие к 60-м китайские хиты, а также тихоокеанские, латиноамериканские и джазовые мелодии. Полный список этих треков редко включают в издаваемые саундтреки «Любовного настроения», а о китайских исполнителях и вовсе нелегко найти информацию в сети.

Отдельный пласт — фрагменты традиционных китайских опер, менее привычных европейскому слуху. Посвящены они, как правило, той самой несостоявшейся любви. Самый характерный пример — записанный еще в 1912 году фрагмент Si Lang Tan Mu в исполнении главной звезды классической пекинской оперы Таня Синьпея. К слову, Синьпей был единственным актером самого первого (и утерянного) китайского фильма «Битва при горе Динцзюньшань».

Еще одна заметная вещь в саундтреке — Bengawan Solo в исполнении Ребекки Пан. Пан — знаменитая гонконгская певица, а в фильме она играет надоедливую хозяйку дома мисс Суен. На съемках выяснилось, между прочим, что Пан разбирается в западной музыке соответствующего периода даже лучше самого Кар-Вая. Она посоветовала ему также появившуюся в саундтреке Perfidia испанского джазмена Шавьера Кугата. Bengawan Solo Пан записала, причем на английском языке, еще в 18 лет, но была далеко не первой.

Эту вещицу о яванской реке написал знаменитый индонезийский автор-исполнитель Гесанг Мартохартоно. Во время Второй мировой песню занесло в Японию, и там она так хорошо пришлась, что японцы долго считали ее своей народной. Такого же мнения, впрочем, придерживались многие в Юго-Восточной Азии. Более того, обработки Bengawan Solo появились и на советской эстраде. На примере этого хита можно представить целый мир массовой культуры тихоокеанского региона, большинству из нас совершенно не известный.

Впрочем, не Азией единой. К премьере в Каннах фильму потребовалось интернациональное название. Кар-Вай хотел предложить «Секреты», но администрация фестиваля нашла это банальным. Решение пришло в последний момент, когда режиссер послушал песню I’m in the Mood for Love от Брайана Ферри. Это кавер старого джазового стандарта Джима МакХью на слова Дороти Филдс. Считается, что самое каноническое исполнение песни принадлежит Дороти Лангфорд, которая много раз выступала с ней перед американскими солдатами на фронтах Второй мировой. Так лирический мотив снова обращает нас к тревожному прошлому.

Впрочем, сладострастная версия Ферри, конечно, говорит именно о любви, причем в проигрышах здесь слышится нечто ориенталистское, восточное. Однако, хотя I’m in the Mood for Love входит в саундтрек, в фильме она не звучит. За любовное настроение здесь отвечает музыка известного японского композитора Сигэру Умэбаяси, первоначально прозвучавшая в фильме Сэйдзюна Судзуки «Юмэдзи». Позаимствовав тему, Кар-Вай поступил правильно: мелодия сразу запоминается, мигом отлучая нас от обыденности. Сперва она звучит при полуслучайных встречах героев на улицах, лестницах и в коридорах, потом сопровождает их метания.

Наконец, есть у фильма и оригинальная музыка, написанная американским композитором Майклом Джоном Галассо (хотя, пожалуй, известнее его композиции к «Чунгкингскому экспрессу», другому фильму Кар-Вая). Заглавная тема несколько раз звучит на разных инструментах, а замыкает фильм композиция Angkor Wat. Так называется древний камбоджийский храм, придя в который Чоу прошептал расщелине в стене тайну о своей любви. Тема Галассо созвучна музыке Умэбаяси: виолончель играет пронзительную мелодию, струнные задают тревожный ритм. Но в случае музыки встреч это музыка надежды вопреки всему, а в конце — это музыка смирения и печального принятия.

И еще немного джаза. Романтическую атмосферу в картине создают сразу три песни Нэта Кинга Коула, любимого певца мамы Вонга Кар-Вая. Это Aquellos Ojos Verdes («Зеленые глаза»), Te Quiero Dijiste («Ты сказал: я люблю тебя»), Quizás, Quizás, Quizás («Возможно, возможно, возможно»). Коул пел и англоязычные версии (по крайней мере двух последних хитов), но латиноамериканская культура оказалась тогда парадоксально ближе азиатскому миру, чем универсальная англоязычная. Ну а названия и тексты песен Коула о трудной любви говорят сами за себя. Они и тревожат, и успокаивают своей красотой.

Особенно в последнем случае: несколько раз в фильме звучит музыкальный рефрен из «Возможно». Су не отвечает, когда Чоу зовет ее с собой в командировку. Оба молчат в телефонную трубку. Сколько «возможно» состоялось бы, решись кто-то из них сделать шаг! Но о прошлом — личном или историческом — сокрушаться бессмысленно. В конце фильма говорится, что ушедшие годы видятся Чоу как бы сквозь тусклое стекло, он бы вернулся туда, но все выглядит нечетким, затуманенным. Пожалуй, в конце только и удается вспомнить отдельные фрагменты мозаики, угадать отдельные мелодии собственной жизни. И в получившемся узоре кто-то вдруг узнает себя — как узнали свои мечты миллионы зрителей фильма о навсегда исчезнувшем мире.