Петрушка в консерватории: Творческий путь Дэнни Элфмана

70 лет исполняется Дэнни Элфману, кинокомпозитору, музыку которого не узнает разве что глухой — хотя о ее авторстве мы часто не догадываемся. Коротко вспоминаем, как парень с говорящей фамилией прошел путь от вундеркинда-аутсайдера к виднейшему представителю голливудской элиты.

Элфман — потомок евреев-эмигрантов из Российской империи. Детство и юность в Лос-Анджелесе Дэнни провел богемно: слушал джаз и Стравинского, просиживал дни в кинотеатрах за просмотром фантастики класса В. Собственно, вот и эстетические предтечи будущего композитора, а еще авангардный театр. Дело в том, что у тогда еще не музыканта, благополучно вылетевшего из школы, был старший брат Ричард Элфман, профессиональный режиссер. С ним в труппе Дэнни гастролировал по Франции, играя на скрипке.

Затем Элфман самостоятельно съездил в Африку, за просветлением и вдохновением, а вернувшись, стал уже директором перформанс-группы брата с вычурным названием The Mystic Knights of Oingo Boingo. Тогда Дэнни и начал самоучкой писать собственную музыку, причем оркестровую, вдохновленную джазом и американской эстрадой довоенной эпохи. Надо заметить, за своими гиковскими музыкальными увлечениями Элфман в свое время как-то проспал рок-революцию. Кабаре, мюзиклы, фрагменты классики и кинокомпозиторы от Бернарда Херманна до Нино Роты — это мир, в котором формировался наш герой, а о существовании, например, Дэвида Боуи он, к изумлению окружающих, узнал в 1980-е.

Примерно в это же время Ричард Элфман поставил эксцентрический инди-хоррор «Запретная зона», для которого младший брат с группой написал музыку и заодно сыграл Сатану, — внешность рыжего Петрушки Дэнни располагала. Тогда же Ричард отошел от руководства группой, и Дэнни, сократив название до Oingo Boingo, стал ее лидером. Он всё же воспринял веяния времени, и Oingo Boingo заиграли ироничный нью-вейв — больше всего затейливая команда напоминала Talking Heads, но была еще отвязнее, если такое возможно. На один из концертов группы пришел молодой мультипликатор Тим Бёртон.

Почти во всех историях о композиторах приходится говорить о Главном режиссере для автора: Михалков и Артемьев, Спилберг и Уильямс. Но дуэт Бёртон — Элфман вышел особенным даже на общем фоне. Саундтрек, изображение и история в их работах сопряжены как-то совершенно естественно, поскольку, видимо, идут из одного источника, это рождение макабра из духа музыки и музыки — из духа макабра. Отчасти, конечно, причина в общем культурном бэкграунде: та самая фантастика золотой и трэшовой эпохи 1940–1960-х, театр и мультфильмы. И еще — склонность к специфическому черному юмору, способному в любой момент превратить веселое балаганное представление в гиньоль.

Такие похожие, Бёртон и Элфман быстро, практически с полнометражного дебюта режиссера «Большое приключение Пи-Ви», научились понимать друг друга без слов. Тем более что Бёртон очень не любит разъяснять свои замыслы и анализировать концепты фильмов. Элфману для вдохновения требовался не сюжет, а картинка: декорация, кадр, образ. За «Пи-Ви» последовала хоррор-комедия «Битлджус», в энергичной музыке которого уже ярко проявляется собственно элфмановский стиль, делающий его полноправным соавтором картины. Дэнни меж тем учился записывать музыку нотами и дирижировать оркестром — в то время как опытные композиторы скрепя сердце переходили на синтезаторы. Он с тревогой готовился к своей первой серьезной картине, полагая предыдущие опыты с Бёртоном продолжением линии музыкального кабаре, знакомой ему по работе с группой.

Бёртон всей душой верил в своего композитора, а больше никто не верил. Тревоги Элфмана оказались не напрасны: продюсеры не видели его автором музыки к «Бэтмену». Тогда он приступил к работе над основной темой практически в панике, обернувшейся внезапной вспышкой озарения. Это произошло, по легенде, на высоте 7 тысяч метров над землей — как в песне. Услышав в своей голове пять нот, которым было суждено стать легендарными, Элфман начал бегать взад-вперед в туалет, напевая там партии инструментов на диктофон. А при посадке в самолетных динамиках заиграла битловская Yesterday, которая начисто стерла придуманную тему из головы композитора, — проклятый рок-н-ролл его все-таки догнал! К счастью, замысел удалось восстановить, и продюсеры наконец были поражены.

Где-то в это же время Элфману предложили набросать тему нового мультсериала с ничего не говорящим названием «Симпсоны». Ныне всем известная мелодия явилась композитору, пока тот ехал в машине (прямо как в будущей заставке шоу). Приехав домой, Элфман сразу записал всё, включая вокал, пропевающий название сериала, и отправил продюсерам — за день. Таким для него оказался 1989 год, год озарений, который в жизни одного композитора вряд ли повторится. Едва ли кто-то поспорит, что темы «Симпсонов» и «Бэтмена» не только озолотили своего автора, но и могут быть выбиты нотами на его надгробии.

Саундтрек «Бэтмена» разобран многократно. Мелодия из пяти нот повторяется с разными инструментами, в разных вариантах, в инверсии. Это минорная тема, навеянная образами мрачной архитектуры Готэма. Критики назовут ее вагнерианской, а Элфман будет многократно повторять, что тогда не слушал Вагнера. Интересно, что то же самое говорил Джон Уильямс о музыке к «Звездным войнам», и обоим композиторам трудно поверить — скорее, в их оправданиях звучал суеверный страх косвенно заразиться через вагнеровское влияние фашистским духом. Всё же «Бэтмен» — именно нуарная опера, вагнеровская пародия.

А вот на следующей работе Бёртона и Элфмана, печальной сказке «Эдвард руки-ножницы», лежит отпечаток русского романтического трагизма. На сей раз признался сам композитор: музыка к фильму родилась под влиянием Чайковского и Прокофьева. Кстати, вспомним на примере «С широко закрытыми глазами», как восточноевропейские мотивы маркируют в голливудской мифологии жуткость. Неслучайно через 15 лет по «Эдварду» был поставлен балет. От русской классики отчасти и характерная для многих произведений Элфмана «сказочная» музыкальная интонация, впервые проявленная здесь так ярко: сам композитор называет саундтрек своей любимой работой.

Один из критиков назовет Элфмана «Шостаковичем в Голливуде», что очень польстит композитору. При этом сам он, говоря о влиянии Шостаковича, Стравинского и других классиков, подчеркивает, что самое сильное впечатление на него производят необычные элементы их произведений. Те, где за пафосом проступает ирония или эксцентрика. А также самые убедительные для массового слушателя элементы вроде мощного «бита» в «Весне священной». Метод Элфмана, по его словам, схож с работой академических композиторов, берущих некую основную музыкальную тему и затем проводящих над ней своеобразную вивисекцию. Но если для «серьезных» авторов различные пермутации мелодии и ритма — это развитие определенной мысли, стремящейся оторваться от классических канонов, Элфман подходит к делу чисто импровизационно, чуть ли не как в джазе.

Разумеется, академическое сообщество не полюбило выскочку без образования после успеха музыки «Бэтмена» (затмившей, кстати, написанные для фильма песни Принца). Масла в огонь, должно быть, подливало то, что при работе над «Битлджусом» Элфман уволил маститого композитора и дирижера Лайонела Ньюмана, который позволил себе критиковать Дэнни в присутствии музыкантов. Стали циркулировать слухи о том, что Элфман — ненастоящий композитор, в лучшем случае он якобы «мычит» профессионалам мелодию, а те уже доводят ее до ума. В результате развернулась полемика на страницах тематических журналов — должно быть, она приковала самое пристальное внимание публики к проблемам оркестровой музыки со времен Стравинского. Элфман предъявил в доказательство рукописи, от композитора отстали. Теперь он стал не аутсайдером и выскочкой, а «вундеркиндом» — немного комично, ведь ему уже было сорок. 

Следом Бёртон и Элфман провернули еще одну авантюру — с мультфильмом «Кошмар перед Рождеством». Бёртон был продюсером (вопреки расхожему мнению, режиссер теперь уже культового мультфильма не он, а Генри Селик), а Элфману пришлось работать без визуала, по одним наброскам сценария. Вдохновленный Бёртоном, он чуть ли не за неделю придумал все песни к мультфильму-мюзиклу и затем спел их за день (кроме, понятно, женских партий). Здесь история становится темной: по каким-то причинам Элфман хоть и поет за главного героя Джека Скеллингтона, говорит за него Крис Сарандон. Технически это объяснимо, но почему-то при этом Элфман полностью озвучил двух эпизодических персонажей. Доподлинно известно, что после «Кошмара» Бёртон и Элфман поссорились, подобно Хичкоку и Херманну когда-то. Поэтому музыку к «Эду Вуду» писал Говард Шор. Но уже через год Бёртон снова позвал напарника работать над «Марс атакует» — с тех пор режиссер и композитор неразлучны.

Конечно, можно написать еще не один текст о сотрудничестве Элфмана с другими авторами, ведь за композитором десятки проектов. О его всеядности как зрителя, наверно, сохранившейся с дней в кинотеатрах времен Кеннеди, говорит хотя бы написание музыки к «Пятидесяти оттенкам серого», надо сказать, заметно облагородившей эротический триллер. После «Симпсонов» Элфман писал и другие бессмертные темы к сериалам, от «Баек из склепа» до «Отчаянных домохозяек» (единственная его «Эмми»). А после «Бэтмена» в XXI столетии вернулся к эпическим темам супергеройского кино: «Халк», «Мстители: Эра Альтрона», «Лига справедливости» и новый «Доктор Стрэндж».

Элфман, кроме Бёртона, работал и с другими мастерами наивной и жутковатой фантастики той эры: это под его трели маршируют скелеты «Армии тьмы», а затем летит над городом Человек-паук версии того же Сэма Рэйми. Однажды Элфман случайно забрел поглазеть на съемки первых «Людей в черном» Барри Зонненфельда, а по дороге домой получил звонок с предложением работы — с 1989 года Дэнни словно постоянно везло!

За «Людей в черном» он получил первую номинацию на «Оскар», и в том же 1998-м — вторую, за «Умницу Уилла Хантинга» Гаса Ван Сента. Кстати, когда Ван Сент переснимет (зачем-то) «Психо», именно Элфман перезапишет с оркестром классический саундтрек Херманна. И, конечно, позднее отдаст дань уважения Херманну в байопике «Хичкок» с Энтони Хопкинсом. 

Уже в 2009-м Элфман напишет музыку к «Милку» Ван Сента и в четвертый раз номинируется на награду Академии (в предыдущий раз — за «Крупную рыбу» Бёртона). Ни одного «Оскара» композитору пока не присудили, однако он более чем успешен и дирижирует, назло всем пуристам-академикам, в крупнейших концертных залах.

Мало кому в течение долгой творческой жизни удается остаться адекватным каждой эпохе. Сегодня Элфман, точно так же как и его вечный соавтор Бёртон, выглядит сколь узнаваемым, столь и, пожалуй, приевшимся. Эти бесконечные пародируемые остинато, призванные придавать напряжения, это стремление отразить музыкой каждое движение картинки, этот вечный женский хор без слов, нагоняющий пресловутую мистичность и таинственность.

Тем сильнее эффект, когда композитор вдруг отступает от «генеральной линии» — как, например, в очередной коллаборации с Гасом Ван Сентом. Речь про драмеди «Не волнуйся, он далеко не уйдет», где едкий саксофон посмеивается над трагикомедией жизни бедного мультипликатора-алкоголика. Определенно, в Элфмане еще жив нарушитель правил игры, вредный рыжий эльф, слуга карнавала, может, и темного, но красочного. И вдруг грядущий «Битлджус 2» окажется таким же глотком свежего воздуха в Голливуде, как такой далекий первый фильм.