Никто не останется без внимания: Секрет успеха и впечатления от финального сезона «Сексуального просвещения»

21 сентября Netflix выпустил финальный сезон «Сексуального просвещения». Рассказываем, чем всё закончилось, почему проект стал безусловным хитом и что роднит создателей с Чарльзом Диккенсом.

Когда в 2019 году на экраны вышел первый сезон «Сексуального просвещения», всем нам крупно повезло. Старшеклассникам, их родителям и тем, кто оказался где-то между, с легкой завистью наблюдая за тем, как всё меняется: прямо на экране спадают еще недавние табу, а действие всецело посвящено реальным проблемам старшеклассников. Наконец-то появился сериал про подростковый секс. Про сомнения, неудачи, неумение, желание и страх. Про изменения и принятие тела, про взаимоотношения партнеров и их взаимное уважение. И если вам на секунду показалось, что взрослых это касается не меньше, чем тинейджеров, — правильно показалось. Материал получился, безусловно, универсальным. И всё же именно подростки оказались в центре сюжета. Проблема в том, что долго ими не пробудешь. И вот вышел четвертый и финальный сезон.

Между первым и последним сезонами проходит всего полтора-два года, всё начинается одним тихим вечером в небольшом британском городке Мурдейл. Пока в опрятной гостиной родители чинно сидят за просмотром ТВ, на втором этаже двое школьников неутомимо занимаются сексом. Именно с него, секса, и стартует впредь почти каждая серия шоу. Основное действие сериала приходится на местную среднюю школу Мурдейл, в коридорах, туалетах и кабинетах которой и будут разворачиваться сексуальные дебаты героев. Сами герои Отис (Эйса Баттерфилд) и Эрик (Шути Гатва) — лучшие друзья, которые гоняют в школу на велосипедах и никого, кроме школьной шпаны, не интересуют, пока однажды не сталкиваются со школьной бунтаркой и умницей Мэйв (Эмма Маки), и всё резко меняется. Эти трое и становятся главной движущей силой сериала. Мэйв с ее сложным бэкграундом и острым умом, сдержанный Отис в своей фирменной куртке в три полосы и его яркий друг-гей Эрик.

Секс-просвещение начинается со случайного совета: в заброшенном школьном туалете (курилке и вечном месте уединения и встреч) Мэйв и Отис помогают Адаму (это он появился в секс-сцене в первом же кадре сериала) с его проблемой. Отис еще девственник, но на удивление подкован в вопросах взаимоотношений и секса. Дело в том, что его мать Джин Милбёрн (восхитительная Джиллиан Андерсон) — профессиональная сексологиня и терапевтка. Вот и парня своего она воспитала как надо.

Один за другим школьники подтягиваются к Отису за советом, а Мэйв тем временем ведет бухгалтерию: советы не бесплатные. Школьная секс-терапия процветает. Сам же Отис всё пытается понять, что он чувствует к Мэйв. Она тоже. Именно их любовная линия растягивается на все четыре сезона и порой несколько утомляет: при всей своей житейской мудрости двое, кажется, неспособны проявлять ее по отношению друг к другу. Но Лори Нанн, создательница сериала, настолько безукоризненно прописывает обрамляющие линии — Эрика, Адама, Эми (подруги Мэйв), матери Отиса и родителей Адама, — что очень хочется ей простить этот не вполне удачный, но формально необходимый ход. К тому же в четвертом сезоне Мэйв отправляется на престижные писательские курсы в Штаты, и у Нанн появляется возможность одной ногой зайти еще и на территорию отношений на расстоянии.

Вообще, Нанн неслабо набирает обороты: чем лучше зритель знакомится с бэкграундом героев, тем более сложные ситуации шоураннерка заставляет своих героев преодолевать. И если первый, да и второй сезоны задают размеренный темп и содержат много практических советов о сексе, забавных, несложных и посложнее, то третий сезон явно идет на ускорение и углубляется в психологию поступков каждого из героев и героинь. Одним словом, сериал начинает стремительно взрослеть вместе с центральными персонажами, становится меньше секса и больше поведенческих и гендерных вопросов. В четвертом сезоне времени на секс уже почти не остается — зато он максимально насыщен всем остальным. Словно бы Нанн решает напоследок воткнуть в сюжет все-все непроговоренные темы: гендерфлюидность, гендерный переход, политику, выборы, арт-терапию, экологию, ЛГБТ+ в религиозном обществе, людей с ограниченными возможностями в обычном обществе, асексуальность и даже послеродовую депрессию. Удивительно, но, кажется, ей это даже удается. И в первую очередь за счет смены декораций.

Эрик и Отис, в отличие от Мэйв, остаются в родном Мурдейле, но их прежнюю школу закрывают, и они поступают в новую. И это не школа, а утопия какая-то: нацеленная на устойчивое развитие, с гендерно-нейтральными туалетами и таким же отношением к студентам (а с этим, кто помнит, были большие проблемы как раз в предыдущем сезоне, где новая директриса всё пыталась заставить небинарных Кол носить женскую школьную форму), вся в радужных цветах, но главное — с какими-то очень странными учениками. Они почему-то совсем не заинтересованы в буллинге, вместо этого выслушивают и сопереживают. А сопереживать тут есть чему. Отису скверно без Мэйв, еще и Эрика он в какой-то момент теряет во всем этом цветном буйстве, и, одинокий и несчастный, он всё делает не так и не то. Не он один испытывает сложности на новом месте. Сложно Кол, сложно Руби (с ней у Отиса были отношения в третьем сезоне). И это еще Мэйв не вернулась из США.

На руку сериалу играет и то, что за все четыре сезона никто не делает вид, что это авторское высказывание или переизобретенный жанр (как, скажем, куда более жесткая «Эйфория»). Структура, да и экранный мир в целом списаны с американских школьных фильмов, а манера съемки и монтажа хоть и узнаваема, но не настолько экспрессивна, чтобы речь шла о стилистической самостоятельности (хотя последний сезон несколько выделяется). Это в первую очередь просветительское шоу, и о своих целях оно вполне внятно заявляет одним своим названием. Что ж, цели эти успешно достигнуты. И хотя порой создатели манкируют изяществом повествования, предпочитая внятность методички, — например, об отношениях родителей с их небинарными детьми-подростками, об абьюзе или об ответственности, которую несет человек в позиции власти, — единственное, что тут можно сказать: всем бы такую методичку.

Эта же потребность в сохранении внятного тона заставляет Нанн вынести все относительно жесткие моменты за скобки: «Сексуальное просвещение» не переходит ни в истерику, ни в чернуху, не показывает откровенного насилия на экране и необратимых ссор между родителями и детьми (очень даже наоборот) и старается обойтись без подростковых самоубийств. С одной стороны, это вызывает некоторое недоверие, точнее — ощущение постановочности: так здесь всё ладно складывается, что хочется уличить авторов то ли в наивности, то ли в несовременности. Но они здесь за другим. Они пришли поговорить, как разговаривали с читателем герои викторианских романов. Без надрыва и одури. Так что кому интересен диккенсовский секс-просвет — вам сюда. Здесь хорошо.

Но не Диккенсом единым. При всей сдержанности, как стилистической, так и нарративной, в четвертом сезоне Нанн позволяет себе неслабо похулиганить. Несколько раз повествование почти уходит в мюзикл, хотя такие поползновения вроде случались и раньше, но главное — она начинает чудить в стиле «Большого Лебовски». А еще умудряется подкинуть флешбэков из жизни Джин, вернуть линию отношений Отиса и Руби, ну и уйти в какой-то абсолютный дзен в линии Адама. И это совсем уж хорошо. Отис, Эрик и Мэйв вроде бы и должны по-прежнему быть тремя главными героями, но, кажется, у четвертого сезона фаворитов нет. Здесь никто не останется без внимания.