Мрачность и прагматика: Интервью с Кириллом Кяро и авторами «Черной графини»

Остросюжетный сериал Okko «Черная графиня» рассказывает о миллиардере в исполнении Кирилла Кяро, для которого устраивают эксклюзивную театральную постановку. Сперва спектакль идет по сценарию, но вдруг погибает один из артистов. Будучи изолированными от внешнего мира, актеры и единственный зритель оказываются втянуты в смертельную игру. Сериал выйдет в 2025 году. Мы отправились на съемочную площадку в Васильевский замок в Поселке санатория имени Герцена, где поговорили с создателями шоу и исполнителем главной роли о том, как всё устроено в сериале, кто такая Черная графиня, при чём здесь Мексика и насколько реален мир, в котором мы живем.

Илья Куликов, режиссер, продюсер и соавтор сценария

— Что вам больше нравится — писательство или съемки?

Илья Куликов: В «Черной графине» я выступаю больше в качестве шоураннера. Сам процесс съемок мне интересен гораздо меньше. Но поскольку я снимаю только по своему материалу, то воспринимаю эту работу тоже как часть писательства, своего рода продолжение. А когда я пишу, то часто визуализирую увиденное — даже как это будет выглядит на площадке. Уже на съемках я контролирую весь процесс, довожу до идеального состояния, которое представилось мне в голове.

— Как вам пришла идея связать дореволюционную эпоху и современность?

Илья Куликов: Хотелось, чтобы в театральной линии, в постановке внутри шоу, происходило нечто кардинально другое. Чтобы мы переключались между временами. Эпоха, которая представлена в спектакле, тоже «оживает». Например, история графини, как бы ее флэшбеки. Но интересно также проводить параллели между двумя эпохами, исторической и нынешней. В общем, если без спойлеров, в этом есть глубокий драматургический смысл.

— Сама фигура Черной графини — это же во многом пушкинская Пиковая дама?

Илья Куликов: Ну, не совсем. Для меня она олицетворение рока, который наказывает людей — и наших героев, и ее современников. Некий мстящий озлобленный дух, который хочет поквитаться за причиненную боль.

— Будет много сверхъестественного?

Илья Куликов: Сериал мистический, да. Но это не только ради того, чтобы напугать зрителя. Мистика выступает в роли обоснованного символа — своего рода карма.

— Как вы делили сценарные обязанности с Варварой Бородиной?

Илья Куликов: Я придумал основную фабулу. А потом уже вместе расписывали сценарий каждой серии, доводили до ума диалоги. Но главное — каждый привнес что-то свое в эту историю.

— А когда появилось представление об актерах?

Илья Куликов: На этапе готового сценария. Мы не сидели и не фантазировали «а вот классно было бы того-то заполучить», нет. Я пишу сценарии без лиц, потому что это сильно мешает в работе. Вот представишь себе кого-нибудь — и он классно подходит, и рассчитываешь на него — но в реальности кастинг окажется сложнее. Артист может не согласиться или банально по графику не успевать. Тогда ты обращаешься к другому артисту, но в голове он уже для тебя как «замена» какому-то идеальному выбору.

— Сериал будет мрачным?

Илья Куликов: Да, безусловно.

— А с точки зрения зрительского успеха, это продуктивное решение? Ведь многие постановщики и продюсеры боятся мрачных тонов, потому что в почете скорее всё веселое.

Илья Куликов: Я не думаю, что «мрачный» значит непопулярный. Мне всегда очень нравилась атмосфера гнетущей тайны. Ну кто скажет, что советская «Собака Баскервилей» — это неуспешная история? Конечно, атмосфера викторианских детективов чуть пугающая, но она тем самым и притягивает зрительское внимание.

— Это и было вашим главным источником вдохновения?

Илья Куликов: Я не вдохновляюсь чужими произведениями. Но с атмосферой так и получилось, вы правы. Особенно я обожаю, когда в кадре еще ничего не происходит, но уже напряжение повисло в воздухе и давит на тебя. А ты даже не понимаешь, что именно, какой источник. Как, например, у Питера Уира или у Хичкока. Вот мы и боремся за эту атмосферу.

— С детективами других эпох будут пересечения?

Илья Куликов: Скорее косвенно. У нас будет аж несколько femme fatale!

— Это чисто развлекательный проект? Или вы заложили, как говорят, второе дно?

Илья Куликов: Это моя любимая история: чтобы ничего не было просто так. Хочется, чтобы сериал зашел самому широкому зрителю, а одновременно с этим заинтересовал искушенного. Поэтому «Графиню» можно смотреть чисто как детектив, где есть классические для жанра загадки и конфликты, но также можно копнуть глубже — и не только ответить на вопрос, кто убийца, а поразмыслить над мистическо-философскими идеями.

Варвара Бородина, сценаристка

— Это ваш первый сценарный опыт?

Варвара Бородина: Да, это мой дебютный сценарий. Я автор идеи.

— А как вы к этому пришли?

Варвара Бородина: Вообще, я актриса и в кино работаю больше 15 лет. Такой вот профессиональный бэкграунд. И в этом смысле Илья Куликов — мой учитель. Мы с ним достаточно много работали.

— Почему сразу же решили взяться за мистический сюжет? Обычно все начинают с чего реалистического, даже бытового.

Варвара Бородина: Мне в целом нравится тема потустороннего. Да и думаю, сейчас такое время, когда на это есть запрос, честно говоря. Многим людям это интересно. Потому что мы, очевидно, живем не просто в физическом мире, — об этом уже, кажется, все стали догадываться.

— А в сюжете по-настоящему есть что-то сверхъестественное? Или мы видим разыгравшийся спектакль?

Варвара Бородина: В этом и есть главная загадка!

— Фигура Черной графини — это же такой декадентский образ. Почему вы решили с ним работать?

Варвара Бородина: Вы уже правильно подметили, что у нас в сериале есть театральное представление, которое по сюжету разыгрывается перед единственным зрителем. Оно проходит в старинном особняке XIX века, где раньше жили люди. И отсюда у нас вытекает история о прошлом. Так и появилась Черная графиня. Она Черная не просто так, а потому что она в трауре, с ней случилось кое-что трагическое. Графиня очень логично и обстоятельно вписалась в сюжет.

— Не знаете, само место съемок — Васильевский замок, построенный в 1881 году, — может, тоже имеет мистическую историю? Происходило ли здесь что-то загадочное в свое время?

Варвара Бородина: Эту усадьбу нашла наша команда. Место действительно само по себе мистическое. В нём жил и Герцен, и Ленин останавливался на время. Для проекта это здорово, что основные съемки проходят в историческом особняке.

— Знаю, что вы недавно были в Мексике — в стране с богатой мифологией, основанной на связях с потусторонним миром. Возможно, это и послужило одним из источников вдохновения?

Варвара Бородина: Возможно. Это всё в широком смысле опыт (смеется). Я путешествовала по действительно фактурным местам, и мне удалось соприкоснуться с местными традициями. Например, с традициями племени Верарико, которых у нас знают как Уичоли [коренной народ Мексики, проживающий в Западной Сьерра-Мадре, — прим. ред]. Они известны созданием бисерных украшений. А также они хранители древнего знания, с очень своеобразным представлением о мире: для них дух присутствует даже в предметном мире. Поэтому да, для меня это важный опыт. Уверена, что людям, которые занимаются написанием историй, очень важно путешествовать и обогащать разум и душу.

Кирилл Кяро, исполнитель главной роли

— Ваш экранный образ ассоциируется скорее с «маленьким человеком», в котором под давлением обстоятельств раскрывается благородный характер. Легко ли удалось переключиться на роль миллиардера Бориса?

Кирилл Кяро: Трудностей не возникло. Богатства Бориса — это исходное обстоятельство. У нас не очень много сцен, связанных с его профессиональной деятельностью. Это на уровне драматургии не сильно проявляется. Есть, конечно, моменты, где он говорит совету директоров, что уезжает на выходные, и просит его не беспокоить. Мне даже хотелось бы, чтобы подобных сцен из обычной жизни было больше.

Авторы сценария пошли чуть по другому пути. Они припасли скелет в шкафу, секрет из прошлого Бориса. И этот секрет, на мой взгляд, можно было бы проявить через его работу. Ну, я не сценарист, это просто мои мысли.

Вообще, его влиятельность проявляется только в покупке билета на спектакль. Вот и всё. Но по ходу событий Борис теряет статус миллиардера. Несколько эпизодов другие персонажи еще относятся к нему как к гостю, но вскоре все становятся заложниками особняка. Все равны. Правда, конечно, Борис берет на себя ответственность в спасении товарищей по несчастью, но это уже не связано с его миллиардами.

— Можно ли сказать, что сперва Борис был на наблюдающих позициях, как зритель, а потом уже занимает активную роль детектива?

Кирилл Кяро: Да. В каком-то смысле это роль детектива. Но по роду деятельности он не детектив, и это очень важно. Потому что, в сущности, он простой человек, который иногда поступает даже абсурдно для настоящего детектива.

— Есть ли на съемках атмосфера особой секретности? Сразу же ли вам выдали весь сценарий?

Кирилл Кяро: Секретности не было. Но в целом из-за того, что проект мрачноватый, это передавалось на съемочную площадку. С другой стороны — как это и бывает на фильмах ужасов — у нас случались смешные моменты. Например, в первый съемочный день случился «бой с медведем». Это очень забавно, когда оператор одновременно нападал на нас с надетой лапой медведя и снимал, а мы отбивались от него с помощью тяжелого деревянного кола.

— А мистика в сюжете происходит в рамках театрального представления или это действительно сверхъестественное?

Кирилл Кяро: Сверхъестественное в сюжете есть, да. Но мы в это не верим. Ну, во всяком случае, мой герой точно. Он прагматик.

— Скажите, чем отличается режим работы в серале от полнометражного кино. И почему сейчас все повально уходят в сериалы?

Кирилл Кяро: Такой контент легче продать. У нас появилось много платформ, и мода сейчас такая в мире. Одну историю ты смотришь как бы в восемь сеансов, а то и больше. А стримингам это удобно — выдавать по эпизоду раз в неделю. Но по идее кино — более серьезная вещь. И с точки зрения артистов, за смену вы снимете условно три минуты полезного хронометража. А в сериалах, как правило, всё быстрее и экономичнее (но есть и исключения). Особенно если все торопятся и хотят за смену отснять десять или двенадцать минут. Это уже начинается «бобслей», когда все бегают и надо успевать быстро подготовиться к сцене. Конечно, такое уже не столь интересно в смысле работы.

— А вход в образ для вас где проще?

Кирилл Кяро: Кажется, разницы нет вообще. Опять же, важно, чтобы смены проходили продуктивно. Многое еще зависит от сценария. Если сценарий действительно тебя интригует, захватывает и в нём интересные драматургические повороты, которые ты хочешь сыграть, то это гораздо лучше. Ну, и наоборот, бывает, думаешь: блин, это всё надо переписывать. Порой ведь написано очень тупо и некачественно.

— А вы часто вмешиваетесь в съемочный процесс таким образом?

Кирилл Кяро: Я люблю все-таки быть в сотворчестве с авторами. Понятно, что мы исполнители, но хочется работать вместе. И более того — тогда лучше результат. Если ты просто бездумный исполнитель, то это чревато плохой игрой. Важна личная вовлеченность артиста. Понятно, что у руля режиссер и его команда. Но хочется сблизиться с материалом конкретно.