Мода из комода: Визуал «лихих 90-х» в постсоветском кино

Лихими бывают люди, годы, а теперь еще и сериал Юрия Быкова, действие которого разворачивается в 1990-е в Хабаровском крае, где главные герои оказываются участниками криминальных схваток. Само десятилетие всё больше становится легендарным, подернутым пеленой выдумок и фантазий — и потому так интересно задуматься о том, что составляло стиль и образ того времени в современном ему кинематографе. На что были похожи девяностые в глазах кинематографистов той поры и сегодня?

Юрий Быков в «Лихих» подходит к изображению эпохи дотошно. Приметы времени появляются в больших количествах: то за кадром прозвучит «Мне хорошо рядом с тобой» Жанны Агузаровой, то вовремя появится черный бандитский джип, в котором сидят мрачные парни в спортивных костюмах и кожаных куртках, да и оружейная симфония звучит на все лады — от охотничьих винтовок до простых «макаровых» и бандитских обрезов. Человек из народа ездит на пролетарском уазике, а крашенные масляной краской подъезды превращаются в места ожесточенных перестрелок. Всё сделано хлестко, узнаваемо, но всё же хочется понять: похожи ли 1990-е в постановке Юрия Быкова на то, какой эпоху видели режиссеры-современники?

Переходные периоды — такие как 1990-е — интересны и поразительны тем, что смешивают в себе много противоречивого. «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича», — эти рассуждения гоголевской героини лучше всего описывают тот хаос, который можно наблюдать в визуальном стиле и эстетике кинематографа 1990-х годов. Наследие прошлого, отблески будущего, сиюминутные волны моды — от увиденного можно сойти с ума, запутаться и выпасть в осадок. Выберем девять предметов, образов, явлений, которые характерны для постсоветского кинематографа в последнее десятилетие XX века, и попытаемся в них разобраться.

Смокинг и деловой костюм вообще

Кажется необычным начинать с такого предмета одежды — вот уж что точно лишено флера повседневности. Но если приглядеться к героям 1990-х годов, то несложно увидеть: хороший деловой костюм (а в предельных ситуациях — вечерний смокинг) — один из четких маркеров постсоветского десятилетия, определяющий социальное положение героя. В смокинг, например, наряжаются герои «Ширли-мырли» — от персонажей, сыгранных Валерием Гаркалиным (аферист Василий Кроликов, дирижер Шниперсон, цыган-сепаратист Алмазов и иже с ними), до мафиозо Козюльского в исполнении Армена Джигарханяна.

В деловой костюм одет Круглый из балабановского «Брата» — в нём он общается с подручными, с наемниками, с водительницей трамвая. В пиджаке, больше похожем даже на френч, рассекает Федя, криминальный авторитет, сыгранный Фёдором Бондарчуком в «8 ½ долларах» Григория Константинопольского. Примечательно, что после смерти персонажа на смену ему приходит брат-близнец, и он уже наряжен в типичную униформу гангстера девяностых — черную кожаную куртку.

В деловые костюмы одеты политики (как в «Снах» Шахназарова), коммерсанты (как герой Яна Цапника в «Бригаде» или Маковецкого в «Брате 2»), нувориши и эстетствующие бандиты, высоченные охранники-телохранители, а также люди, которые пытаются выдать себя за человека, стоящего на другой ступени социальной и профессиональной лестницы (как делает Данила Багров во всё том же «Брате 2», стремясь попасть на школьный праздник к сыну банкира).

Солнцезащитные очки

Еще одна примета нового времени. Не то чтобы их не было вообще в советском кино, но в подавляющем большинстве случаев этот аксессуар маркировал героя отрицательного: в них ходит, например, дуэт карикатурных жуликов-аферистов Геши и Лёлика из «Бриллиантовой руки», их надевает Штирлиц (очевидно, чтобы не отличаться от других иностранцев) и уголовники вроде героя Шукшина в «Калине красной» или Жоржа Милославского из «Ивана Васильевича». Есть, конечно, и исключения, но они чаще относятся к пляжным сценам в картинах вроде «Три плюс два».

В 1990-е положение дел меняется. В затемненных очках может ходить режиссер (вроде Жоры из «8 ½ долларов»), милиционеры, городские фланирующие бездельники, байкеры, мажоры (как главные отрицательные персонажи «Ворошиловского стрелка» Говорухина), школьники, герои клипа СТДК «Лето пролетело», пьяные пассажиры такси. Дело и в дешевизне, и в стиле, и в подражании героям других, изначально зарубежных фильмов. Очки ушли в народ и превратились в способ выглядеть стильно и интригующе даже без особых трат.

Кожаные куртки, дубленки, спортивные костюмы и длинные пальто

Массы преображаются — и портрет человека в толпе становится совсем иным. Кто-то, конечно, ходит в старом, но человек момента одет по моде. Дубленка, культовый и элитарный предмет для классического советского гражданина, в 1990-е сдает позиции и находит путь к гардеробу обычного человека вроде героев «Русского бизнеса» Михаила Кокшенова (он же исполнил главную роль в фильме), которые вполне в духе времени хотят заняться денежным делом и продавать иностранцам настоящее «русское сафари». Это люди из толпы, вчерашние советские обыватели, которые пытаются найти себя в новом времени.

В «Жмурках», которые хоть и сняты уже в нулевые, но воспроизводят и гиперболизируют все ключевые мемы предшествующей эпохи, в том числе и визуальные, Балабанов показывает бандитов-напарников, которые иллюстрируют собой дилемму визуального стиля для людей этой профессии. Длинные черные пальто в пол — и кожаные куртки поверх спортивного костюма.

Схожего стиля придерживается и Сергей Челищев, главный герой второго сезона «Бандитского Петербурга» Владимира Бортко: по мере своих карьерных поворотов он оставляет в прошлом невзрачные бежевые пальто и наряжается сначала в кожанку, а затем в долгополый черный плащ с широкими плечами или в дорогой деловой костюм.

Но это для тех, кто решил забраться высоко. Для обычных людей, помимо старых стандартных советских вещей, остаются те же дубленки и спортивные костюмы — народный стиль.

Осколки советского стиля — от телогреек до шапок-кубанок

«Неправильный у истории ход. Шло всё нехорошо, а вышло и вовсе плохо. В 199… году в степь, на хутор Романовский, приехали бурильщики и начали бурить землю. Бунтовали хуторские мужики, но усмирили их быстро. Показали им бумагу о четырех государственных печатях. Получалось по той бумаге, что все 13,5 тысяч гектар степи, бывший колхоз „Родина“, нарезанный теперь на фермерские участки, вся земля романовская продана, а кому и кем, неизвестно».

Так начинается один из самых необычных российских фильмов 1990-х — «Окраина» Петра Луцика и Алексея Саморядова. Действие сказового фильма происходит вроде бы в девяностые, но стилистика, визуальный ряд, манера говорить — всё это отправляет нас к историко-революционным фильмам 1920–1930-х годов: от «Осколка империи» Фридриха Эрмлера до «Окраины» Бориса Барнета, от ленинианы до трилогии Козинцева и Трауберга о товарище Максиме. Одежда (меховые шапки-кубанки, телогрейки), речь, манеры — всё здесь намеренно устроено так, чтобы срастить два сюжета, два временных потока. Люди из прошлого дают отпор «новым русским» — и кто тут победит?

Фильм Луцика и Саморядова — это, конечно, радикальный пример поворота взгляда в прошлое, поиска следов советского в новом времени. Схожим образом героиня Инны Чуриковой в «Ширли-мырли» живет в своеобразном музее советского прошлого: старое купе, расписные тарелочки, эмалированные кастрюльки с цветочками.

В серии роликов «Русский проект» (создававшихся на ОРТ, сценаристом выступал Пётр Луцик) зритель видит перед собой целую галерею «советских» персонажей в новые времена: от Нонны Мордюковой в роли путейщицы и Никиты Михалкова, парящего в космосе, до Олега Ефремова в роли водителя троллейбуса и Леонида Куравлёва в виде рабочего «Гознака».

А главный герой говорухинского «Ворошиловского стрелка» и сам кажется реликтом из прошлого, который каким-то образом дожил до 1999 года. Он существует и действует в обстоятельствах первого капиталистического постсоветского десятилетия, но его образ мысли и кодекс чести не оттуда (дополнительно, конечно, этот контраст подчеркнут тем, что исполнителем главной роли был Михаил Ульянов, так много игравший волевых и решительных людей в советском кино). Награды героя на пиджаке — примета времени уходящего, но еще тогда не полностью ушедшего.

Та же тема и у Рязанова в «Старых клячах» — фильме откровенно неудачном, но также пытающемся показать место «устаревших» людей, «не вписавшихся в рынок», в новую эпоху. Вокруг них как раз и действуют люди в пиджаках и кожаных куртках, а сами героини поначалу живут в доставшихся от советской власти квартирах в центре Москвы, но стремительно превращаются в бездомных. Они ездят на ЗИСе, сочетают в одежде старые синие пальто и растянутые турецкие футболки и в какой-то момент поют песню про «Варяга», объединяясь в отряд мстителей против пионеров капитала.

В прошлом пытаются найти образ поведения и персонажи фильма «Любить по-русски», и главный герой «Нежного возраста» Сергея Соловьёва, вспоминающий позднесоветские пионерско-комсомольские годы своего взросления в последнее десятилетие XX века.

Короткие юбки

«— А Верховный совет утвердит?
— Утвердит.
— Да гнать надо этот Верховный совет!»

Такими словами приветствует российское правительство нового своего члена — Марию Степанову, посудомойку из столовой, которая должна помочь привлечь в Россию так нужные ей западные кредиты. Сама Мария стоит, потупив глаза, одетая в ультрамодный женский лук: практически отсутствующую мини-юбку, прикрытую клетчатым деловым пиджаком.

Твист фильма Карена Шахназарова «Сны» 1993 года состоит в том же, в чём и у другого культового произведения 1990-х — романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота». Мария не может понять, где она: в России начала XX века или в «стране СНГ» конца столетия. Она жена графа и государственного деятеля или посудомойка-лимитчица, которую все так и норовят изнасиловать? Где сон, где правда? В центре этого сюжета — предельно сексуальная героиня, которая одета так, чтобы привлечь любого, но вовсе того не желающая. Мини-юбка (в постсоветской линии) — ее постоянный наряд.

Разумеется, мини-юбки — не изобретение 90-х, но повальная мода на них (в особенности если ноги обтянуты колготками в крупную сеточку) — одна из характерных примет женского стиля тех лет. По крайней мере, на киноэкране.

Военная форма

На экранах в 1990-е регулярно мелькают люди в военной форме. На это, конечно, в огромной мере повлияла Первая чеченская война, а также возможность свободно изобразить события недавней войны в Афганистане. Иногда форму носят, собственно, солдаты — как в «Блокпосте» Александра Рогожкина, «Кавказском пленнике» Сергея Бодрова, «ДМБ» Романа Качанова, документальном «Солдатском сне» Александра Сокурова или «Мусульманине» Владимира Хотиненко. Режиссеры изучают лицо войны, рассматривают действия рядовых и офицеров, пытаясь постичь их мысли и намерения.

Главный герой фильма «Брат» Алексея Балабанова — тоже солдат, мы это понимаем сразу, в первый же момент его появления в фильме, когда он, уже будучи дембелем, заходит в форме на съемочную площадку клипа «Наутилуса».

И, конечно, военная форма понемногу проникает в повседневную жизнь. В притчевом фильме Рогожкина «Особенности национальной охоты» генерал Михалыч (в исполнении Алексея Булдакова, который в рогожкинском же «Блокпосте» через три года опять будет играть генерала, но уже совсем не такого миролюбивого) постоянно ходит в полевой форме, а егерь Кузьмич всё время щеголяет в ушанке с красной звездой на кокарде.

В форме в «Зеленом слонике» проводят время на гауптвахте «Поехавший» и «Братишка». В фильме «Всё будет хорошо» Дмитрия Астрахана героиня никак не может определиться, с кем ей быть — с женихом-дембелем или с сыном миллионера. В «Ноге» герой Охлобыстина возвращается из Афганистана без ноги, но с мощнейшим ПТСР. Во «Времени танцора» дуэт Абдрашитова и Миндадзе пытается разобраться в том, как устроена жизнь на гражданке у бывших военных.

Военные и гражданские люди в военной форме — постоянные герои кино 1990-х. Иногда они только мелькают в толпе, иногда выходят на первый план, но увидеть камуфляж или фуражку можно почти всегда.

Оружие в самых разных видах

Если девяностые — лихие, то как без стрельбы? Никак. Оружие, которое раньше было атрибутом только милиционеров, военных и преступников, становится понемногу частью повседневности и фона. Потому что частью этого фона становятся как раз бандиты и «менты», они зримо выпирают, иногда заслоняя собой обывателей.

Подготавливает свое оружие Данила Багров в «Брате», со стволами ходят герои «8 ½ долларов», стреляют герои «Особенностей национальной охоты», карикатурно много оружия и стрельбы в «Жмурках» Балабанова, развязка «Страны глухих» Валерия Тодоровского тоже наступает в момент перестрелки. В «Ворошиловском стрелке» герой Михаила Ульянова берет в руки винтовку, чтобы отомстить насильникам своей внучки, — так оружие оказывается силой, которая может уравнять обывателя и бандита.

Женские стрижки каре

Девяностые в кино привнесли множество разных женских причесок — от высоких «начесов» до растрепанных локонов, от сложных многослойных построений на голове до вплетенных в кудрявые волосы шляпок, бантов и других декоративных украшений.

Но всё же иконической стоит признать короткую женскую прическу каре. Она проходит через значительную часть десятилетия: от «Странных мужчин Семёновой Екатерины», которые вышли в 1992 году, до «Страны глухих» Тодоровского и «Неба в алмазах» Пичула, которые сняты в самом конце десятилетия.

Иномарки

Дорогая большая иностранная машина — еще один маркер социальной и иерархической принадлежности в кино десятилетия, как смокинг или кожаная куртка. Опасный и влиятельный герой просто не может перемещаться ни на чём другом, кроме грозной и статусной машины. Будь то 600-й «мерседес» в «Бригаде» (она хронологически выпадает из девяностых, но стилистически и сюжетно полностью там), BMW из «Ворошиловского стрелка», «Жмурок» и «Бумера», джип «Гранд Чероки» из «Привала странников» 1990 года или «Ниссан Патрол» из «Мужа собаки Баскервилей».

Короче говоря, иномарка в 1990-е — неотъемлемый атрибут успешного человека, который искусно лавирует по сложному пространству первого постсоветского десятилетия. И страшная, и опасная машина, без которой никак.