Лики смерти: Эволюция злодеев в слэшерах

В начале мая 45 лет исполнилось одному из классических слэшеров — «Пятница, 13-е». Джейсон Вурхиз и его собратья были с нами десятилетиями в казавшихся бесконечными франшизах. Пытаемся разобраться, как менялся образ убийцы в слэшерах — от их зарождения и до наших дней.

Собратья-предшественники

До появления слэшеров главными иконами хорроров по большей части были сверхъественные чудовища и прочая потусторонняя нечисть. Но страшная правда в том, что настоящий монстр скрывается в человеческом обличьи. В хичкоковском «Психо» (1960) роковой для героини фильма станет встреча с тихим и на первый взгляд дружелюбным управляющим мотеля Норманом Бейтсом. Обманчивая внешность антагониста сбивала первых зрителей с толку и усиливала ужас от происходящего. Для пущего эффекта Хичкок доверил роль Энтони Перкинсу, доселе игравшему в основном романтических героев.

Картина, снятая еще в цензурных тисках кодекса Хейса, стала предтечей слэшеров. Психопат Норман Бейтс со смертоносным ножом в руках протопчет кровавую дорожку своим кинематографическим преемникам. При этом в «Психо», пожалуй, впервые на экране столь явно сексуализирован мотив убийцы. С той же поры, как заметила американская исследовательница кино Кэрол Кловер, при всей телесности этого поджанра ужасов убийцы в слэшерах зачастую асексуальны или испытывают отвращение к сексу, который является для них воплощением кошмара и нарушением нормы.

Секс был и неотъемлемой частью европейского предшественника слэшеров — итальянского джалло, в свою очередь, вдохновленного Хичкоком. В джалло окончательно утвердился образ «безликого» маньяка-убийцы. Большую часть времени на экране мы видим, например, руки злодея в черных перчатках, а его личность раскрывается в самом конце. Жертвами маньяка становятся, как правило, привлекательные молодые женщины. В «Кровавом заливе» Марио Бавы, повлиявшем среди прочего на «Пятницу, 13-е» и «Хэллоуин», уже прослеживается универсальная сюжетная модель с антагонистом, методично убивающим молодых людей в определенной локации. По ту сторону океана эстетство джалло отзовется шокирующей брутальностью их младших братьев-слэшеров.

Деревенский каннибал и молчун в маске из 1970-х

Слэшеры оформились в США в 1970-е годы, когда истории про реальных серийных убийц прочно обосновались в СМИ. Собственно, сам термин «серийный убийца» был введен в оборот ФБР в 1971 году. Но еще до начала так называемой «золотой эпохи маньяков» в США, в конце 1950-х, был пойман маньяк-некрофил Эд Гин, который развешивал у себя дома части тел и делал костюмы из человеческой кожи. Его злодеяния легли в основу экранизированного Хичкоком романа Роберта Блоха «Психоз». Считается, что тот же Гин стал одним из прототипов Кожаного лица в первом настоящем слэшере — «Техасской резне бензопилой» (1974) Тоуба Хупера. В 1970-е преступления Гина и суд над ним всё еще оставались популярными темами в американском обществе.

В фильме отразился один из главных социальных и культурных конфликтов Америки того времени — взаимное неприятие жителей глубинки и молодых горожан, «детей цветов», отличавшихся свободными нравами и дружелюбием. Напомним, что у Хупера в техасской глуши на компанию хиппи напала семейка каннибалов Сойеров. Реднеки-людоеды стали воплощением коллективного страха перед архаичной Америкой. Она не только убивала молодых чужаков, но и пожирала их плоть. В то же время Хупер показывает, что сами Сойеры стали жертвами бурной урбанизации и развития технологий. Ненужная обществу, выброшенная на обочину цивилизации семья своими изуверскими методами отстаивает традиционный уклад жизни.

В вышедшей три года спустя картине «У холмов есть глаза» Уэса Крэйвена живущие близ ядерного полигона в пустыне Невады «белые дикари» и вовсе деградировали до первобытного существования. Но покушаются они уже не на хиппи, а на святая святых американского общества — семью среднего класса. Чтобы спастись, героям придется самим опуститься до уровня дикарей. Образ озверевших жителей глуши впоследствии стал настолько клишированным в хоррорах, что сейчас сам по себе выглядит пародийно. Тут можно вспомнить комедийный антислэшер «Убойные каникулы» (2010), где студенты приняли обычных фермеров за маньяков.

Но ужас таится, конечно же, не только на лоне природы. В другом слэшере-первопроходце «Черное Рождество», появившемся в один год с «Техасской резней бензопилой», в женском общежитии таинственный маньяк одну за другой отправляет на тот свет студенток колледжа. «Последняя девушка» остается живой, но чувство тревожности после титров не покидает — злодей не пойман, а его личность не раскрыта. Зритель лишь обрывочно может увидеть его глаза и руки в кадре. Зато слышит голос убийцы, который говорит студенткам по телефону всяческие непристойности.

Не прорисован характер и мотивы преступлений и Майкла Майерса в «Хэллоуине» Джона Карпентера. Изначально фильм про сбежавшего из психлечебницы маньяка должен был быть сиквелом «Черного Рождества», а в итоге сам породил мириады продолжений и пародий. Карпентер, «допилив» все составляющие зародившегося жанра, утвердил его канон. Маньяк с жутким прошлом, в жуткой маске преследует группу подростков. В живых остается лишь девушка, избегавшая половых связей. Майерс и его последователи в каком-то смысле сыграли на руку идеологии извращенного консерватизма, выбрав своей главной мишенью секс и молодость.

Карпентер, как и другие авторы классических слэшеров, отказался от избыточного психологизма в изображении антагониста. Природу жестокости маньяка наблюдавший за ним доктор Лумис в течение фильма объясняет лишь характеристиками вроде «дьявол во плоти» и «чистое зло».

Безликость вездесущего зла подчеркивает классический атрибут антигероев слэшеров — маска. Характерно, что доктору в «Хэллоуине» удается застрелить Майерса после того, как тот на пару секунд приоткрыл лицо и стал «по-человечески» уязвим.

«Кровавый» расцвет и эпоха Фредди Крюгера

После успеха «Хэллоуина» производство слэшеров поставили на поток. Используя немудреную сюжетную формулу, акцент стали делать на изобретательных и всё более кровавых сценах убийств. Ну и, конечно, на всё большем количестве обнаженных женских тел. Вместе с тем в эпигонской по сути «Пятнице, 13-е» (1980) впервые (внимание, спойлер!) «невидимым» убийцей оказалась женщина. Миссис Вурхиз мстила за своего сыночка Джейсона, который всё же и сам воскреснет во плоти (и в маске) культовым персонажем в последующих частях франшизы.

Мотив мести с этого времени стал едва ли не основополагающим для большинства слэшерных маньяков. Так, за колюще-режущие предметы охотно брались жертвы буллинга и злых подростковых шуток, как, например, в «Сожжении» или более поздней «Резне в школе». Мстили и «люди в форме» с ПТСР — в «Незнакомце» веселящуюся молодежь убивал вернувшийся со Второй мировой войны солдат, которого не дождалась с фронта подружка. А для жителей маленького канадского городка в фильме «Мой кровавый Валентин» ночным кошмаром стал обезумевший после аварии шахтер.

Пожалуй, в большей степени выбивался из этого ряда серийный убийца Фрэнк Зито из «Маньяка» Уильяма Лустига. Авторы сфокусировались на личности психопата (мощная роль характерного актера Джона Спинелла) и его буднях.

Тем не менее после бурного развития в жанре наметилась стагнация. Интерес зрителей, уставших от шаблонных сюжетов и персонажей, начал падать. Слэшерам требовались свежие и оригинальные идеи — и прежде всего принципиально новый главный герой. Фанаты получили всё сполна в 1984 году, когда визионер-новатор Уэс Крэйвен представил «Кошмар на улице Вязов».

Шляпа, красно-зеленый свитер, перчатка с когтями-лезвиями и саркастическая улыбка на обезображенном лице — спустя десятилетия образ Фредди Крюгера в исполнении Роберта Инглунда остается сколь узнаваемым, столь и пугающим. Формально соблюдая законы жанра, Крэйвен переосмыслил саму его концепцию: в центре внимания не просто серийный убийца, но бессмертный монстр из ада. Безжалостный демон сеял смерть, перемещаясь между реальностью и кошмарами подростков. Сама природа сновидений сделала его едва ли не самым могущественным кинозлодеем.

Другой важной особенностью Крюгера была его непривычная на контрасте с маньяками-молчунами вроде Вурхиза или Майерса говорливость. В разных частях франшизы он не только физически, но и словесно подавлял своих жертв, не упуская случая ввернуть какую-нибудь остроту. Вероятно, таким образом Крэйвен давал зрителю небольшую психологическую разрядку, чтобы затем вновь взвинтить градус напряжения. С каждой новой частью Фредди всё больше превращался в комического персонажа.

Оставаясь оригинальными и неповторимыми, «Кошмар на улице Вязов» и его когтистый детоубийца тем не менее заметно повлияли на других героев жанра. Потустороннее всё чаще проникало в слэшеры, порой порождая весьма причудливых злодеев. Так, в «Детских играх» (1988) Тома Холланда бесчинствует кукла по имени Чаки. Вселившийся с помощью магии Вуду в мальчика из пластмассы маньяк хохмит и сквернословит похлеще Крюгера. К этому времени, впрочем, слэшеры уже по большей части ушли в сторону фарса и пародии.

Постмодернистский злодей и конец эпохи

Другим бичом слэшеров второй половины 1980-х, перекочевавшим в последующие десятилетия, стали раздутые до неприличия франшизы успешных оригиналов. Бесчисленные реинкарнации Майерса или Вурхиза могли порадовать разве что совсем непритязательных фанатов. Некоторые авторы за неимением новых идей стали «дорисовывать» биографии оригинальных героев. Так, в одном из продолжений «Хэллоуина» зрителю объясняют, что Майерс, оказывается, совершал все свои убийства под влиянием древнего демонического культа. Это было уже даже не смешно.

Очевидно, что жанр снова переживал застой, и тогда ему на выручку опять пришел неутомимый Уэс Крэйвен. В седьмой части «Кошмара на улице Вязов» (1994) он вернулся в режиссерское кресло и снял, пожалуй, самую страшную картину франшизы со времен первой части. По сюжету съемочная группа работала над очередной серией фильмов про Крюгера, и в какой-то момент ужас по-настоящему ворвался в реальность. Эксперимент показал, что новые идеи могут вернуть к жизни уже, казалось бы, окончательно померкших чудовищ. Но по-настоящему потенциал постмодернистских хорроров Крэйвен на пару со сценаристом Кевином Уильямсоном раскрыл в вышедшем через два года «Крике».

Образ главного антагониста — Призрачного лица, — пожалуй, впервые был связан не с конкретным человеком, а с идеей. В фильме убийцы, используя огромный опыт кинопредшественников, намеренно следовали жанровым тропам и штампам слэшеров. В то же время наиболее смышленые жертвы противостояли им, используя собственные знания о хоррорах. Остроумная деконструкция жанра стала суперхитом, а образ Призрачного лица превзошел по популярности своих старших товарищей. Не растерявший форму мастер вернул подросткам 1990-х удовольствие от фильмов ужасов.

В нулевые постмодернистские игры с жанром продолжились. В картине «Под маской: восхождение Лесли Вернона» (2006) показан мир, где знаменитые злодеи слэшеров прошлого — реальные исторические личности. Неловкий и по-своему обаятельный парень Лесли готовится переплюнуть своих кумиров. К делу всей жизни его готовит опытный маньяк-наставник. В стилизованном под мокьюментари хорроре в каждом кадре чувствовалась большая синефильская любовь к жанру и его главным звездам.

Безусловно, синефильским детищем является и нашумевшая эстетская трилогия «Х» Тая Уэста. Одноименная первая картина режиссера — это не только любовное послание классике 1970-х, но и попытка серьезного авторского высказывания о страхе перед старостью и забвением. Миа Гот сыграла в фильме и убийцу, и ее несостоявшуюся жертву. При всей противоположности героинь, желания и подавленные страхи у них общие.

Эта трепетная ностальгия проходит кроваво-красной нитью едва ли не через все слэшеры последних лет. Героям прошлого отдают дань уважения, их, кажется, потихоньку провожают на пенсию. В фильме «Тела, тела, тела» (2022) веселая тусовка подростков перемежается спорами о том, кто из них «токсик» и «газлайтер». Споры ненадолго утихают, когда неожиданно погибает один из друзей. В особняке вырубается интернет и начинается настоящая бойня. Перепуганные зумеры во время поисков несуществующего убийцы порешали друг друга сами. Звучит как анекдот, но анекдот запоминающийся. Слэшер без своей центральной фигуры неожиданно превратился в антислэшер. Кто будет пугать новое поколение фанатов ужасов — вопрос открытый. Возможно, этим уже озаботилась вездесущая нейросеть. Но какой бы облик ни приняло зло, мы его всё равно узнаем — и в маске, и без.