Опубликовано 04 сентября 2021, 08:42

«Кажется, я посмотрел сильнейший фильм за долгое время»: Отзывы кинокритиков о фильме «Аннетт» Леоса Каракса

Поделиться:
«Кажется, я посмотрел сильнейший фильм за долгое время»: Отзывы кинокритиков о фильме «Аннетт» Леоса Каракса

В Okko уже можно посмотреть мюзикл Леоса Каракса «Аннетт» с Марион Котийяр и Адамом Драйвером в главных ролях и песнями группы Sparks. После премьеры в Каннах картиной восторгались представители СМИ из самых разных стран, но остановимся на отзывах отечественных кинокритиков.

По слухам, после премьеры «Аннетт» в Каннах зал разразился бурными и неумолкающими овациями Караксу и съемочной группе. И уже на следующий день полосы всех ведущих изданий пестрели кадрами и заголовками, посвященными большой премьере. Поток публикаций о фильме не ослабевает до сих пор, новый фильм Караска разделил российскую критику на ярых противников и таких же преданных сторонников. Разбираемся, в чем именно заключаются доводы тех и других.

Егор Беликов сразу после премьеры делится своими впечатлениями в «Афише Daily» : «Это концептуальное изложение десятилетия жизни самого Каракса, который живет в аду, мучимый самообвинениями в гибели Кати (Екатерина Голубева — актриса и жена Леоса Каракса, трагически погибла в 2011 году, — прим. ред.); он все ходит и ходит по кругу, читает прессу (действие перебивается псевдотелевизионными вставками с желтыми новостями о жизни Генри и Анны) и никогда не сможет себя простить. В финале он гримирует Драйвера под себя — сходство налицо — и сажает себя же в тюрьму, где девочка, которая до того представлялась Генри деревянной, вдруг становится живой и заявляет, что он не сможет ее полюбить — видимо, потому что слишком напоминает ему о той, что уже никогда не обнять».

Кадр из фильма «Аннетт»

Кадр из фильма «Аннетт»

Антон Долин со страниц «Медузы» рапортует из Канн: «„Аннетт» — бурлеск, кошмар, фантазия. Об этом сам фильм, в высшей степени авторефлективный, постоянно напоминает зрителю. Но условность киноязыка не мешает авторской откровенности, даже ее усиливает. И речь не о неожиданных эротических сценах, во время которых Драйвер и Котийяр не прекращают петь дуэтом. При всей ошарашивающей живописности и пронизанности романтическим духом — в титрах даже есть благодарность Эдгару Аллану По — перед нами ультрасовременная история о том, как любовь оборачивается насилием. А художественная провокация, которой творческие люди так любят бравировать, — в преступление».

Постоянный обозреватель «Новой газеты» Лариса Малюкова в своем репортаже из Канн находит для нового творения Каракса подходящую компанию: «Каракса не отпускает тема путаных любовно-вражеских взаимоотношений человека и его таланта. Кто кому принадлежит? Кто кого монетизирует? И публика — участник этой битвы, готова внимать звезде и… манипулировать ею. <…> Балансируя на грани нервного срыва, „Аннетт» взывает ко многим сюжетам от архетипических „Русалки» до „Пиноккио», угадываются интонации и „Танцующей в темноте», и „Шербурских зонтиков», и „Призрака оперы». Есть приветы Жану Виго и Мелвиллу, Джорджу Кьюкору и его драме „Звезда родилась» с негасимыми Джуди Гарленд и Джеймсом Мэйсоном. Есть самоцитаты из „Святых моторов». Глядя на милую Аннетт, не к ночи вспомнишь и злобного манекена-чревовещателя из британского хоррора „Мертвая ночь»».

Кадр из фильма «Аннетт»

Кадр из фильма «Аннетт»

После выхода фильма в прокат отзывы критиков стали более сдержанными, к примеру постоянный автор «Фонтанки» Иван Чувиляев сетует, что «Аннент» в отличие от всех предыдущих работ автора нечем нас удивить: «На основе спарксовской нехитрой аудиосказки Каракс наворотил невероятный набор трюков, смертельных и не очень номеров и парадов-алле. <…> Эти трюки работают, в общем, „на ура». Как всегда у Каракса, главный эффект „Аннетт» — погружение зрителя в фантазийную стихию свободного творчества, где нет никаких границ между вымыслом и реальностью, игрой и правдой, ролью актера и его личностью. <…> В „Аннетт» любой зритель Каракса <…> будет испытывать некоторое дежавю. Картину — при всей ее новизне — смотришь, как выступление заслуженного фигуриста. Тут он делает тройной тулуп, здесь эффектно так прыгает, повисая в воздухе. Все это филигранно, легко, радостно — но ожидаемо. Этой ожидаемости не было ни в „Моторах», ни, тем более, в очень разных предыдущих работах Каракса. Его мир — а, собственно, ради этого мира авторы и придуманы, — больше не удивляет».

Кадр из фильма «Аннетт»

Кадр из фильма «Аннетт»

Мария Кувшинова на сайте kimkibabaduk также отмечает «штампованность» сюжета и архаичность образа главной героини: «Изначально героев „Аннетт» как будто бы двое — популярный стендапер Генри (Адам Драйвер) и не менее популярная оперная певица Энн (Марийон Котийяр), но женщина в фильме полностью укладывается в стереотип о романтической возлюбленной из блатного шансона: она спасительница, она чистая, светлая, стеснительная, любящая — и погибающая от рук своего возлюбленного. Актрисе здесь нечего играть. Она максимально пассивна даже в сексе (сцена, в которой Драйвер пропевает свою реплику в процессе куннилингуса, кажется скорее неловкой, чем волнующей). Подобную героиню в голливудском проекте сегодня подняли бы на смех».

Кадр из фильма «Аннетт»

Кадр из фильма «Аннетт»

Но, несмотря на редкие возражения, большинство критиков практически единодушно признали новое творение Каракса шедевром, достойным своего мастера и долги девяти лет ожидания. Так, Василий Степанов в «Коммерсанте» пишет о магии Каракса, способного вдохнуть жизнь во что угодно: «На каннской пресс-конференции его представили не просто режиссером, а „волшебником». Еще точнее было бы назвать его шаманом, который, несмотря на суматошно-театральную структуру „Аннетт», может убедить в реальности картонных декораций, вдохнуть душу в куклу, заставить плясать под Sparks даже монитор ЭКГ и ужаснуться намеренно фарсовой смерти своих героев».

Кадр из фильма «Аннетт»

Кадр из фильма «Аннетт»

Вероника Хлебникова в рецензии на сайте seance.ru еще пристальнее всматривается в просвечивающий сквозь Адама Драйвера портрет самого маэстро: «Каракс будто бы заперся в клетке и клеит пестрые коробки из фантомных болей, вроде спичечных коробков из ассортимента исправительных заведений. „Аннетт» — громоздкая коробка с куклой внутри. Она замкнута и бесконечна, как безнадежные лестницы Эшера или вигвамы Линча. В ее внятном театре идут большие шоу, в ее аквариуме есть место цитатной буре и кораблекрушению, можно мчать на байке в закат — любая проекция по требованию на стены вашей камеры-одиночки с искусственной вентиляцией, светом софитов и закольцованным треком, где некого больше любить. Время любви, безумства и боли прошло, любовники затрахались, износились и вымерли, как и предсказывал юный Алекс Воган, дурная кровь остыла. Акустический разряд „Аннетт» не запускает сердце, его шума не слышно, его партия не написана. В фильме все отболело, кажется, это и есть хэппи-энд — знать, что и боль однажды закончится. Только кровавые всполохи эквалайзера с первого кадра предупреждают, что когда-то, до последней черты непоправимого счастья здесь плакали и пели, и город был полон музыки».

А Зинаида Пронченко на сайте журнала «Искусства кино» предлагает повнимательнее всмотреться в его экзистенциальные глубины: «Вселенная здесь, как и полагается у Каракса, похожа на дьявольский калейдоскоп, только дьявол устал. Если бог умер давно, то дьявол сегодня при смерти. „Аннетт» — это буквально постэкзистенциализм. Существование после гибели всего сущего. Интуицию герои „Аннетт» тоже используют не для постижения действительности, а для отрицания. Фатализм как единственно верная земная конфессия. Что наша жизнь? Игра со смертью в поддавки».

Новое в подписке

Лучшее в подписке