«Я не занимаюсь ничем профессионально»: Интервью с Романом Михайловым, режиссером «Сказки для старых»

По подписке в Okko уже можно посмотреть один из самых необычных и интересных отечественных фильмов года — «Сказку для старых» Романа Михайлова и Федора Лаврова. Писатель, математик, эзотерик и театральный режиссер Роман Михайлов после премьеры своего кинодебюта рассказал о своих новых проектах, опытах и истоках вдохновения.

— При знакомстве с вашей биографией мне пришло в голову слово «мультиинструменталист». Вы именитый математик, писатель, театральный постановщик, а теперь еще и кинорежиссер. Для вас важна профессиональная идентификация?

Роман Михайлов:  Нет. Я не занимаюсь ничем профессионально. Скорее пробую себя. Сейчас я погрузился в кинематограф — посвящу этому несколько лет жизни. С первым плодом работы вы уже познакомились. Надеюсь, через несколько месяцев увидите следующую работу. Она радикально отличается от «Сказки для старых».

— А почему вы пришли к кино? Если точнее: почему именно кино оказалось для вас актуально как средство выражения?

Роман Михайлов:  Оно не является самым актуальным для меня. Я прежде всего театральный режиссер. В театре я работаю гораздо глубже и докапываюсь до тех вещей, до которых я навряд ли дойду в кино. И пока что непонятно, совершу ли я серьезное высказывание в кино. После третьего фильма посмотрим, впускает ли меня кинематограф. Вообще, кино — это очень странное явление, галлюцинаторное, которое к тому же можно передавать из рук в руки. С кино мне интересно работать не как с языком, а как со стихией. Меня привлекают ритмы, ритм — сердце кино. Монтаж очень интересен.

— А математический бэкграунд как-то помогает в работе с киноматериалом? Или шире — с художественным текстом?

Роман Михайлов:  Нет, никак. У меня бэкграунд не математический: я двигался из эзотерики в математику и искусство, а не наоборот. Пройдет несколько лет, и я буду вспоминать о кино так же, как об интересном опыте. У меня будут брать интервью — и скажут, что я режиссер. Но я уже никакой не режиссер. У меня был просто такой опыт.

— Процесс киносъемки известен технической сложностью. Скажите, быстро ли освоились в этом деле? Читали ли какие-нибудь пособия, специальную литературу?

Роман Михайлов:  Если бы я прочел хоть что-нибудь подобное, у меня ничего бы не вышло. Я всегда двигался как самоучка — в науке, литературе, танцах. Для меня традиционное образование скорее нонсенс, который мешает и не дает развиваться. Да, в кино много технического. Но я могу вам сейчас подсказать рецепт, как сделать хорошее кино. Первое — история, которая вас полностью захватила, которую вы проживаете у себя в голове. И это решающий момент. Второе — вам нужны актеры, которым вы полностью доверяете и которые производят впечатление, если даже просто молчат 10 минут. Третий момент — техническая команда, которая не выносит вам мозг и полностью вас понимает. Всё, кино готово. Однако если нет уникального сценария, то нет и кино. Как бы круто технические профессионалы ни работали, сколько бы денег ни вливалось — фильма не выйдет. Всё начинается со сценария.

— Вам было бы интересно поставить фильм не по своему сценарию?

Роман Михайлов:  Нет, даже не рассматриваю такого. Но в театре у меня было несколько попыток, в моноспектаклях. Я ставил Андрея Белого, «Символизм как миропонимание», и бенгальскую сказку. В итоге практически ничего не осталось от оригинального текста. Если я бы взял чужой материал для съемки кино, то сценарий был бы полностью переписан. Я работаю с текстом прежде всего. Я не визуал по восприятию.

— Тем не менее «Сказка для старых» насыщена странной образностью.

Роман Михайлов:  По-моему, нет. Это наша реальность за окном, которую мы достаточно точно передаем в фильме. Это Питер.

— Мне показалось, что «Сказка» — пример комнатного бандитизма. Насколько это было продиктовано бюджетом, а насколько это художественное решение?

Роман Михайлов:  Это было осознанное решение. Более того: предполагался больший минимализм, еще большая комнатность. Ведь я человек минималистичного театра и минималистичных концепций. Например, для меня декорации в театре — хлам. Я против излишества. Если что-то появляется на сцене, то это должно быть художественно оправдано. Когда мы с Федей (Федор Лавров, сорежиссер фильма. — Прим. ред.) начинали работать над фильмом, я предлагал, чтобы всё происходило на фоне стены. Сидят три персонажа и рассказывают одну и ту же историю. А дальше мы пускаем калейдоскопический монтаж, и оказывается, что они смотрят на эту историю по-разному. Но после старта съемок обстоятельства захлестнули нас, и кино начало само по себе складываться иначе. То есть изначально мы хотели снять еще более минималистичную вещь. А вообще, это моя будущая мечта — очень хочу снять полный метр в одной комнате.

— Вы также говорили, что не собирались сниматься в качестве актера. Меня это натолкнуло на мысль, что при всей тяжеловесности и продуманности процесса в кино всегда есть элемент легкой импровизации.

Роман Михайлов:  Да, я не хотел сниматься. Думали, что найдем хорошего актера. А после первых проб — всё. Я стал Младшим. К тому же из актеров мало кто умеет с картами хорошо управляться, как я. Конечно, кино — это коллективное творчество, соприкосновение разных воль. Представьте, десятки эстетических взглядов соединяются и получают плод совместного труда. Если будет тоталитарный режиссер, продавливающий свою волю, то это всё обернется репрессивной машиной. У меня не такой подход. Киносъемки надо понимать как соприкосновение с живым человеком. «Сказка для старых» сама себя выстраивала. И надо уточнить, что денег не было вообще, и хорошо, что их не было. Перед вами настоящее сотворчество, которые не придавлено продюсером, капиталом и поиском успеха. Я чувствую там жизнь.

— Считаете ли свой фильм авторским? Или эта классификация кажется для вас формальной?

Роман Михайлов:  Я этот термин слабо пониманию. Как кино может быть не авторским? То, что называется авторским, — это и есть просто кино. Например, я не могу смотреть продюсерские проекты. Скоро вообще нейросети будут создавать фильмы, но сами понимаете. Разве это уже будет кино?

— Скажите, а Федор Лавров нормально отнесся к тому, что ему вновь пришлось сыграть роль бандита?

Роман Михайлов:  Роль бандита, да. Но она отличается от того, где он играет обычно. По сути, у Феди самый глубокий персонаж в «Сказке». У него, кстати, главная роль во втором фильме — и он считает, что это лучшая его работа.

— Кого играет?

Роман Михайлов:  Мента. Но это мент-визионер. Такого еще не было в кино.

— Примечательно, что в «Сказке» именно Средний брат находит Мулю.

Роман Михайлов:  Да. Это единственный персонаж, не плывущий по течению. Он ищет. У Младшего и Старшего нет своей воли. Они пассивные и очень усталые. Поэтому Средний — главный персонаж. Ведь даже зритель подключается к фильму именно через Среднего. Неудивительно, что он и нашел Мулю.

— Вам понравились интерпретации фильма?

Роман Михайлов:  С удовольствием их читал. Пусть даже они и не соотносятся с моим видением истории. Одна из трактовок, к которой многие пришли, что весь фильм — это бред Младшего. Мол, он сидит в баре, играет в карты и рассказывает свою галлюцинацию. Возможно. Но основная интерпретация — что они все умерли по дороге. Или наоборот: они оживают, находятся в коме и выбираются из мира мертвых. Главное, что люди обсуждают «Сказку». Я этому очень рад.

— В фильме вы делаете акцент на том, что весь сыр-бор не из-за денег, которые стащил Муля, а из-за того, что он нарушил кодекс чести, предал доверие. Здесь вы обеляете бандитов, или для них это было действительно важно?

Роман Михайлов:  В первую очередь это, конечно, метафора. «Муля» по-индийски — это корень, основа. Когда Батя говорят, что Муля стащил общак, это можно интерпретировать так, будто в нашей реальности пошатнулся фундамент бытия, спокойствия. Этот общак — совсем не деньги, но некая основа существования, которую надо вновь обрести. По поводу бандитов. Конечно, в этом мире есть разные люди. Но что более важно: в них есть стремление к честности, принципам. Даже что-то вроде нестяжательства. Как раз-таки для Среднего это не пустые слова. И поскольку я немного общаюсь с представителями этого мира, я очень рад, что им фильм понравился. Они отметили, что мы изобразили их без стеба и по-теплому.

— Знаю, что вы фанат индийского кино. А вы следите за новинками западного кино?

Роман Михайлов:  Вообще нет. Я не знаю про западное кино практически ничего. Тот же Голливуд я смотрел только в детстве — и то самые классические фильмы. Из современного я знаком с работами Линча и очень оценил «Вечное сияние чистого разума». Забавно, что если взять человека с улицы, он окажется более знающим. Так что ориентиров у меня нет.

— А российское?

Роман Михайлов:  Смотрю современное. Но меня мало что впечатляет, только единичные случаи.

— В «Сказке» цепляет игра с сюрно-мистическими мотивами. Собираетесь ли вы работать с этим в будущих фильмах?

Роман Михайлов:  Ну, да. В третьей картине две девушки едут покорять Болливуд. С одной стороны, там есть жесткий реализм. С другой, там всё запутано, чуть ли не сон внутри сна. Мне «соцреализм» вообще не интересен. Истории, которые якобы отражают то, что происходит в реальности… Я не очень понимаю, зачем тратить на это время. Искусство дано для создания иных свобод — в мышлении прежде всего. Если наука занимается властью над хаосом, то мой интерес направлен к тому, что еще не проявлено в реальности. Короче, к тому, чего еще не существует. Я прогрызаю лазейки в другие измерения. И еще. Меня интересует жанр мелодрамы. Второй мой фильм будет мелодрамой, и третий тоже. Но в очень необычных декорациях. Вообще, сейчас важно создавать светлое кино, оставляющее благостное послевкусие. Пожалуй, «Сказка» оставляет такое чувство. Его, конечно, не все сразу распробуют, но оно там есть — поскольку это светлое кино, там нет ни грязи, ни чернухи.

— И к иронии вы не будете обращаться в своем творчестве?

Роман Михайлов:  В моем творчестве нет слоев иронии. Я принципиально не работаю с этой категорией. И поэтому я очень уязвим, ничем не защищен. Если в первом фильме отсутствие иронии только нащупывается, во втором фильме это будет уже очевидно. Новая картина очень искренняя. Впрочем, юмора это не отменяет.

— А третий фильм? Вы сказали про Болливуд. Вы собираетесь снимать его в Индии?

Роман Михайлов:  Сейчас уже нет. Мы будем снимать всё здесь, скорее всего, в Петрозаводске. Устроим там свой Болливуд.

— Почему там?

Роман Михайлов:  Наш фильм называется «Отпуск в октябре», а, как вы знаете, советский «Отпуск в сентябре» снимался в Петрозаводске. Здесь есть принципиальная связь. К тому же Петрозаводск недалеко от Питера. И там художники нашли фактурные и уникальные локации. Мы строим туманный город, где по сюжету местные жители перемещаются только с собаками-поводырями. И наши актрисы, которые собираются покорять Болливуд, попадают в этот город. Звучит круто? К слову, у Андрея Бледного (актер и основатель группы «25/17». — Прим. ред.) там уже полноценная роль. В конце ноября закончим съемки, а к концу года — монтаж.