Это паранойя: О музыке фильма «С широко закрытыми глазами»

«С широко закрытыми глазами» — последний шедевр Стэнли Кубрика, который умер, так и не увидев свое творение на экране и не шагнув в XXI век. С одной стороны, это рождественско-новогоднее кино (страннейшее в своем роде), с другой —  очень жуткая сказка под Хэллоуин. А еще необычнее фильм звучит. Рассказываем об удивительном саундтреке фильма между двумя праздниками.

Доктор Билл Харфорд в исполнении Тома Круза и его прекрасная жена Элис (Николь Кидман) присутствуют на новогодней вечеринке своего очень богатого знакомого. Они танцуют, почти невинно флиртуют с незнакомцами, а Билл еще и оказывает хозяину полузаконную медицинскую услугу. Через пару дней в пылу семейной ссоры Элис признается Биллу, что не была всегда верна ему в мыслях. Пораженный доктор отправляется навестить родственников умершего пациента, а затем решает в отместку жене пуститься в загул.

Загул у буржуазного Билла, впрочем, никак не получается. Однако он случайно узнает способ попасть на секретную шикарную секс-вечеринку. Оказавшись после некоторых приключений на месте, герой обнаруживает, что влип в историю: вечеринка представляет собой ритуал некоего тайного и, видимо, могущественного общества, которому не нужны посторонние. Билл разоблачен, но некая девушка в маске покупает ему свободу, предложив себя вместо него. Мужчина не знает, что имеется в виду, однако в последующие дни охвачен паранойей. Узнав о гибели шапочной знакомой, он поражен чувством вины. Вину и страх также ощущает Элис, и только чудо должно спасти их брак.

Немного запутанный и затянутый фильм, который при выходе, кажется, никто не понял, со временем обрел естественный культовый статус — как и другие работы режиссера. Репутация у него, правда, неоднозначная, собственно, из-за «ауры» вокруг. Круз и Кидман, бывшие самой симпатичной парой Голливуда тогда, развелись после выхода картины. Упомянутая скоропостижная смерть Кубрика по сей день временами становится предметом спекуляций: вроде бы она была естественной, но про девушку из фильма тоже так говорится. Вы понимаете, тайные общества…

«С широко закрытыми глазами» нельзя забыть, единожды увидев. Из-за неординарной истории, актеров в необычном амплуа, мастерски подобранных декораций и нервирующей атмосферы. Конечно, во многом созданной музыкой. Возможно, это самая необычная музыка, которую большинство зрителей вообще слышали в кино. Равным образом мало что сравнится со сценой бала-маскарада, где эта музыка звучит в полную мощь. Но по порядку.

Кроме музыки, написанной для фильма британкой Жоселин Пук, в фильме звучат несколько довольно эклектично подобранных композиций, от классики до рока. За последний отвечает страстный номер Криса Айзека Baby Did a Bad Bad Thing. Под эту песню обнаженные персонажи Круза и Кидман целуются перед зеркалом. Кубрик не был большим фанатом рок-музыки и почти не использовал ее в фильмах: исключение, которое сразу приходит на ум, — мрачная Paint It Black от Rolling Stones в титрах «Цельнометаллической оболочки». Диск Айзека принесла Кидман, чтобы ей было комфортнее сниматься в эротической сцене, Кубрик одобрил, и песня о бессильном гневе после измены говорит сама за себя.

На вечеринках в фильме играют джаз. Это известные стандарты в канонических аранжировках (It Had to Be You, When I Fall in Love) или более модернистские версии вроде Blame It on My Youth современного пианиста Брэда Мелдау, известного и обработкой поп-песен. В основном джаз — песни о любви, которые звучат иронически ввиду кризиса отношений главных героев. А уж _Strangers in the Nigh_t в одном из помещений на балу — неприкрытый сарказм.

Джаз и рок-н-ролл напоминают нам о том, что место действия истории — все-таки Нью-Йорк. А вот остальная музыка уже далека от Америки (кстати, Нью-Йорк и всё прочее Кубрик снимал в Англии, так и не вернувшись на родину). Открывает и закрывает фильм одна и та же композиция Дмитрия Шостаковича. Хотя на слух это приятный и чувственный вальс, в нем полно загадок, что задает тон последующим событиям.

Прежде всего, в титрах мы прочитаем, что это вальс из «Джазовой сюиты» Шостаковича, но это неправда. Историю, где всё не то, чем кажется, сопровождает музыка, выдающая себя за другую. Во-первых, джаза в сюите совершенно не слышится, во-вторых — это вообще другое произведение. «Джазовую сюиту» Шостакович действительно написал в черном 1938 году, но ее партитуру потеряли во время войны и нашли только в 1999-м, о чем Кубрик не мог узнать. Многие годы за «Джазовую сюиту» принимали другую работу композитора, «Cюиту для эстрадного оркестра в восьми частях». Именно отсюда взят вальс в «С широко закрытыми глазами».

Новую сюиту Шостакович писал уже в оттепельном 1956 году, используя собственные фрагменты работ предыдущего периода. Фактически вальс — стилизация, пародирующая самые известные произведения аналогичного жанра. Например, вальс «Дунайские волны» румынского композитора Иосифа Ивановича (запомним эту отсылку).

Вышло так убедительно, что шутка Шостаковича стала крайне популярна на Западе. После Кубрика музыка звучала в самых разных фильмах и сериалах: от «Бэтмена против Супермена» до «Карточного домика». А известна она в американской культуре как… «Русский вальс». Который в самой России мало кто слышал и уж точно никто так не называл. Возможно, так звучит Россия на чужой слух. Тема таинственных окраин Европы в фильме присутствует явно. Можно вспомнить эпизод с венгром, который пытается соблазнить Элис на вечеринке, русским сутенером в исполнении серба Раде Шербеджии, а также другие музыкальные намеки.

Фактически главная тема фильма — отрывок из композиции Musica ricercata венгерского композитора Дьёрдя Лигети, еще живого на момент выхода «С широко закрытыми глазами». Кубрик был его давним поклонником и воспользовался музыкой Лигети в «2001: Космической одиссее». Из-за чего случился скандал, потому что разрешения у композитора Кубрик почему-то забыл попросить. Впрочем, позднее они, очевидно, помирились. Немного музыки Лигети можно услышать в «Сиянии», и в последнем фильме Кубрика вещь композитора оказалась с его одобрения.

Дьёрдь Лигети был венгерским евреем, который родился в Трансильвании и вырос в Румынии. Подобно Шостаковичу, он писал свою Musica ricercata в стесненных обстоятельствах, в советской Венгрии начала 1950-х. Подобный авангардизм, разумеется, властями не одобрялся, и услышать произведение со сцены Лигети смог уже только в эмиграции. Мы помним эту пугающую музыку: она звучит сперва в напряженной сцене на балу, при разоблачении доктора Билла, а затем — всякий раз, как герой Круза чувствует преследование. Шпионы неизвестных оккультистов здесь подобны агентам всемогущей тайной полиции, каковых, естественно, боялся на родине Лигети. Нервные резкие звуки клавиш — как шаги судьбы. 

Этой композиции созвучна известная вещь Ференца Листа «Серые облака», которую можно услышать в сцене в морге. Меланхолическая диссонирующая основная фортепианная мелодия и тревожно дрожащие клавиши в нижнем регистре. Лист, ставший одним из главных новаторов XIX века, также был венгерским композитором. Наконец, упомянем, что, когда Билл узнает из газеты о гибели загадочной девушки, в рождественском кафе играет, разумеется, «Реквием» Моцарта. И послушаем музыку, сделанную специально для фильма.

Жоселин Пук уже славилась в академическом мире своими экспериментами в композиции, но практически не писала для кино. Ее посоветовал Кубрику Леон Витали, бессменный ассистент режиссера, некогда сыгравший роль пасынка Барри Линдона. Кубрик, прежде успешно сотрудничавший с другой авангардисткой, Венди Карлос, впечатлился, позвонил Жоселин по телефону, а затем прислал к ее дому машину за кассетой с записями — похоже на то, как члены общества передавали записки доктору Биллу. Уже при личной встрече режиссер предложил Пук написать «сексуальную музыку».

Три фрагмента, созданные композитором для фильма, созвучны фрейдистским мотивам картины и сопровождают соответствующие фрагменты. От рассказа Элис про несостоявшуюся измену до ее жуткого сна, фантазий Билла и, наконец, разнузданной оргии в особняке. Это сыгранные на струнных инструментах нагнетающие пассажи, тягучесть и незавершенность которых мучительна, как невозможность сексуальной разрядки. В сцене оргии в композиции Migrations добавляется вокал и некий тамильский мотив, так снова проявляется тема экзотичного и ориентального — на сей раз южноазиатского. К слову, сперва для эпизода была записана композиция с фрагментом чтения Бхагавадгиты, что возмутило индуистов. Warner Bros. пришлось извиняться, а музыку переделывать.

Но финальный саундтрек щадит не все религиозные чувства. Центральная и самая запоминающаяся композиция здесь — Masked Ball, на самом деле записанная Пук несколькими годами раньше под названием Backwards Priests (именно ее первой услышал Кубрик). Жоселин говорит, что для нее это был протест против гомофобии в христианстве, но фильм, конечно, имеет в виду нечто иное. Мы слышим музыку, когда доктор Харфорд незваным и, как он полагает, неузнанным является на маскарад. Он становится свидетелем ритуала: жрец в красном (его играет тот самый Леон Витали) стоит в центре зала, его окружают фигуры в черных плащах. По его знаку плащи сброшены — теперь в кругу полностью обнаженные женщины. Они выбирают партнеров, в том числе Билла, и начинается оргия.

Музыка, которую исполняют во время обряда, кажется ни на что не похожей, притом не просто тревожной, а прямо «страшной». Ноющие аккорды и повторяющиеся фразы на неопознаваемом языке. На самом деле это «пение» — запись православной литургии на румынском, пущенная задом наперед. Мы снова символически переносимся в пространство Восточной Европы, которое в западной и особенно американской культуре является вместилищем подсознательных страхов и суеверий, юнгианской Тенью рациональной вселенной. Добрый доктор Билл попадает на бал вампиров.

Критики в большинстве случаев вообще не решаются прямо сказать, что происходит на той самой вечеринке и кто эти люди. Да и упомянутый богатый друг героя, бонвиван и циник (сыгранный, кстати, знаменитым режиссером Сидни Люметом), убеждает того: ничего, мол, не было, люди повеселились и покуражились, а если кто и умер, то случайно. Однако выбор музыки для мероприятия не оставляет сомнения. Молитва задом наперед — это черная месса, сатанинский обряд.

Неосторожное путешествие за пределы дозволенного, «к концу радуги», не просто ставит жизнь героя под угрозу. Он теперь навеки разуверился в основаниях своего привычного мира. Ни один сон, как сказано в фильме, не просто сон, и кошмары по-своему сбываются. Подобно сну пушкинской Татьяны, которая видит возлюбленного на застолье монстров. Выхода из такой западни для персонажей не видно — хотя в конце снова ободряюще грянет «Русский вальс».