Богиня, сфинкс и femme fatale: Портрет Греты Гарбо

Грета Гарбо всегда оставалась загадкой для окружающих. В прессе то превозносили ее, то печатали на нее карикатуры. Количество мистификаций вокруг биографии актрисы зашкаливало, ведь за всю свою карьеру актриса так и не подпустила к себе ни одного биографа. Два десятилетия она озаряла экраны, а потом внезапно скрылась — от кино и от мира. Сегодня, в ее день рождения, самое время вспомнить, чем была для кино Гарбо и чем кино было для нее.

Маленькая шведская девочка

Грета Густафссон родилась в Стокгольме в 1905 году. Семья жила небогато, детство будущей актрисы прошло среди серых неприютных городских окраин. Еще ребенком она не любила большие компании и предпочитала уединенное времяпровождение. Рано начала работать, попала в рекламу платьев, решила попробовать себя в актерском мастерстве, получила грант на обучение в Королевской академии драматического искусства, сыграла пару незначительных ролей в кино. И хотя привычная ассоциация с именем Гарбо — это залитый светом экран и грандиозные голливудские декорации, которые меркнут перед пленительным крупным планом актрисы, всё же ее карьера в кино началась не в Голливуде, а еще в Европе. Сначала в Швеции, а потом в Германии Гарбо успела сыграть две роли, которые и определили ее будущее.

Ведущий шведский режиссер Мориц Стиллер разглядел в девушке талант. Он пригласил Гарбо на одну из значительных ролей в экранизации одноименного романа Сельмы Лагерлёф «Сага о Йёсте Берлинге». Йёсту сыграл Ларс Хансон, сама же Гарбо сыграла его возлюбленную, хрупкую Элизабет Дону. Актрисе было всего девятнадцать лет. Когда она появлялась в фильме, от нее невозможно было оторвать взгляд. Не смог его оторвать при просмотре и Луис Б. Майер, один из руководителей крупнейшей голливудской студии Metro-Goldwyn-Mayer (MGM). Было велено везти Гарбо в Голливуд, со Стиллером или без. В Голливуд они отправились вместе, хотя Стиллеру так и не довелось закончить больше ни одного фильма со своей звездой. А Гарбо перед тем, как покинуть Европу, успела сняться в еще одной важной для 1920-х картине, в «Безрадостном переулке» Г. В. Пабста 1925 года.

У Пабста Гарбо играла Грету, дочь бывшего городского советника, который всё потерял во время инфляции и теперь влачит такое же жалкое существование, как и все остальные. И вот, чтобы как-то прокормить семью, Грета решается на сомнительное предложение от местной сутенерши. Сам переулок — средоточие нищеты, а очередь, которая регулярно выстраивается перед лавкой мясника в фильме, — символ агонизирующего общества. Фильм Пабста стал переходным между направлением киноэкспрессионизма и новой вещностью: с одной стороны, в фильме были экспрессивные кадры и контрастная светотень, с другой стороны, как то делала новая вещность, Пабст перекладывал смыслы со света или тени на конкретные вещи. У каждого героя была своя. Например, образ мясника, довольно карикатурный, складывался из игриво закрученных усов, фартука и разделочного ножа. Грете досталась шубка — символ мечты и падения, ведь чтобы получить эту шубку, героиня продала себя. Это была не просто шубка, она была схожа с самой героиней. Мягкий светлый ворс так же нежно разливал свет, как и легкие волны растрепанных волос Греты. А вот рождался этот свет в ее лице. В «Саге о Йёсте Берлинге» Гарбо показала, на что способен ее взгляд, Пабст раскрыл, какие чудеса она умеет творить с освещением. Оба умения Гарбо заберет с собой в Голливуд и будет исправно использовать из картины в картину.

Когда Гарбо только приедет в Штаты, в одном из интервью (возможно, единственном) она признается: «Здесь вы все такие веселые, вы смеетесь, болтаете, всегда на подъеме, в свете огней и звуках музыки, этой джазовой музыки, вы ни на секунду не замираете. Я же, бедная маленькая шведская девочка, приехала из маленькой страны, где не всё создано для счастья. Вы бы там сошли с ума. Ни джаза, ни вечеринок, всегда тихо, представляете?» Но в Голливуде ее уже видели иначе. Эту же статью авторка Элис Эл. Тилдесли начала словами: «Истинная дочерь королей моря — высокая, белобровая и божественно прекрасная…» Такой же сохранила Гарбо и история кино, оставив маленькую шведскую девочку далеко позади.

Богиня, сфинкс и femme fatale

Символическое прозвище «сфинкс» Гарбо получила практически сразу после переезда в Америку. Не столько даже за мистическую ауру своих героинь, сколько за сдержанность и отказ от ведения публичной жизни. Молчаливая, сторонящаяся, загадочная. Ей удачно подходило это прозвище еще и потому, что на экране Гарбо создавала абсолютно магнетическое ощущение: ее лицо притягивало, но не женственностью, а какой-то универсальной, бесполой красотой божества. Эта мощь фотогении позволила актрисе сыграть за 1920-е десяток ролей, которые едва ли существенно отличались друг от друга. Но необъяснимый магнетизм каждый раз позволял Гарбо удерживать напряжение на протяжении всего фильма.

Первой ролью в США стала испанская крестьянка Леонора в фильме «Поток» Монта Бела, снятом в 1926 году по роману испанского писателя Висенте Бласко Ибаньеса. И сразу же MGM попали в точку. Леонора покидает отчий дом в поисках лучшей жизни, вынуждена она покинуть и своего возлюбленного, Рафаэля. Рафаэль из обеспеченной семьи и подчиняется властной матушке, которая, конечно же, против отношений с простушкой. И пока в Париже Леонора становится известной певицей, матушка отыскивает Рафаэлю стоящую невесту. И вот спустя какое-то время Леонора, в роскошных нарядах и с горькой усмешкой на лице, возвращается в деревню, а дальше варианты финала расходятся: американская публика получает историю с хеппи-эндом, в которой во время бури Рафаэль спасает прекрасную Леонору, и вместе они «живут долго и счастливо»; европейскую аудиторию ждет куда более жестокий финал, где Леонора так и остается одна, наедине со своим разбитым сердцем.

Из фильма в фильм Гарбо появляется как таинственная незнакомка, влюбляет в себя и влюбляется сама, творит хаос, а в финале либо спокойно перекочевывает в американский хеппи-энд, либо остается ни с чем, если, конечно, не гибнет. В «Соблазнительнице» Фреда Нибло 1926 года ей будет уготована участь нищей проститутки, в фильме «Плоть и дьявол» Кларенса Брауна всё того же 1926 года она провалится в прорубь и исчезнет, как наваждение. Зато вот в «Таинственной леди» (Нибло, 1928), где Гарбо сыграет шпионку, ей удастся сбежать со своим любовником.

Гарбо будет играть всё лучше и лучше, но ее главным достоинством останется удивительное чувство камеры и света — многие из ее коллег будут дивиться тому, насколько идеально она движется в кадре, создавая динамику в изображении при помощи мельчайшего мимического движения. Что это за магия — свет на лице сфинкса или уникальное умение играть, — никто так и не разгадает. Своей статуарной пластикой Гарбо напоминает итальянских див 1910-х, а плавными движениями — и вовсе звезд русского дореволюционного кино. Не зря же она сыграет и множество русских героинь. Гарбо не похожа ни на одну из голливудских актрис, а они — на нее. Пресса, бросив попытки отыскать новые прозвища, принимается активно использовать саму Гарбо для тех или иных сравнений. В статье 1934 года, когда в Голливуд уже прибыла Марлен Дитрих (еще одно европейское открытие, на сей раз принадлежащее студии Paramount), автор и вовсе не удерживается от шутки: «Бедная Дитрих была очередной Гарбо. Джоан Кроуфорд обвинили в том, что она в Гарбо превращается. Гарбо же обвинили в том, что она в недостаточной мере Гарбо». Уже необязательно быть ни сфинксом, ни роковой женщиной, ни божеством. Достаточно быть Гарбо.

Гарбо говорит!

Студия MGM долго откладывала участие актрисы в звуковом кино и только в 1930 году отважилась наконец-то на выпуск звуковой картины. Но опасения студии были напрасны, акцент актрисы настолько сошел на нет, что его даже пришлось подбавлять для экзотичности героини, а низкий голос Гарбо, который так странно и маняще сочетался с ее ангелической отрешенностью, привлек еще большее количество поклонников. Ее первый звуковой фильм «Анна Кристи» был экранизацией одноименной пьесы Юджина О’Нила. Гарбо исполнила заглавную роль дочери капитана-пропойцы, которая была оставлена отцом 15 лет назад, но решилась бежать от своей прежней жизни и вернуться к нему. Хотя Анне всего двадцать, жизнь не щадила ее, она пережила множество эмоциональных травм и два года провела в публичном доме. Всё это оставило след на ее лице и характере. В паре с Гарбо в фильме сыграла актриса Мари Дресслер, про которую тогда тоже писали много — мол, ей даже удалось переиграть Гарбо, — но это было уже неважно. Маркетинговый ход сработал, призывные афиши триумфально восклицали «Гарбо говорит!», а первая фраза Гарбо в кино вошла в десятки исторических статей. Войдет и в эту. В сцене Анна Кристи заходит в бар, садится за свободный столик и произносит: «Дай-ка мне виски. И имбирного пива. Отдельно. И не скупись, малыш».

В «Анне Кристи» актриса отступила от привычного амплуа манящей и великолепной дамы и появилась в сером тряпье, нищая телом и духом, но MGM не намерены были останавливать поток уже зарекомендовавших себя образов. Гарбо вновь ожидали фатальные героини, соседствующие с роскошью высшего света. В 1931 году Гарбо снова сыграла роль пленительной шпионки, на сей раз с плохим финалом — в фильме Джорджа Фицмориса «Мата Хари». Роль эта была, пожалуй, самой вычурной за ее карьеру: наряды Маты Хари, головные уборы, аксессуары, — всё это окончательно уводило от реалистичного восприятия актрисы, превращая ее в сияющую арабеску. Снялась Гарбо и в двух экранизациях классики — сыграла Маргариту Готье в «Даме с камелиями» по роману Дюма в 1936-м, а за год до этого уже во второй раз взялась за Анну Каренину — в одноименной картине Кларенса Брауна (первая экранизация была поставлена Эдмундом Гулдингом в 1927-м под названием «Любовь»). Одним из самых прославленных фильмов десятилетия стала «Королева Кристина» Мамуляна. Режиссер показал, как еще можно обращаться с андрогинной красотой актрисы, и обрядил Гарбо мужчиной. Одну из сцен «Королевы Кристины» разыгрывает среди прочих Изабель (Ева Грин) в «Мечтателях»Бертолуччи. Но особенно выразительной ролью Гарбо этого периода стала балерина Грузинская в фильме «Гранд Отель» (Гулдинг, 1932).

Эта экранизация одноименного романа немецкой писательницы Вики Баум ломилась от обилия звезд. Вместе с Гарбо в фильме снялись Лайонел Бэрримор, который сыграл смертельно больного служащего текстильной фабрики Крингеляйна, Уоллес Бири — начальник Крингеляйна и управляющий фабрикой Прейсинг, Джон Бэрримор в роли барона фон Гайгерна, наконец, Джоан Кроуфорд в роли стенографистки Прeйсинга. Это был рисковый ход со стороны продюсеров, но он себя оправдал. Каждая из ролей была крайне выразительна, а вместе актерам удалось воссоздать странную вечно жужжащую жизнь отеля, фильм получил «Оскар» как лучшая картина. Но Гарбо резко от всех отличалась. Грузинская была героиней совершенно иного порядка, и пока остальные вместе напивались, ругались и признавались в чувствах, она сидела в номере, погибая от тоски. Снова она играла трагическую героиню в этом трагикомическом действе, совершенно не подозревая о его комической части. И снова она стала олицетворением судьбы, приводя к смерти одного из героев. Это была далеко не главная роль, но Грузинская со всей отчетливостью смогла проартикулировать всю специфику образа и облика Гарбо. Должен был на пути Гарбо появиться и человек, который бы прервал этот порочный круг. Им стал величайший шутник всех времен и народов — Эрнст Любич. Еще один европейский эмигрант, которому суждено было сделать в Голливуде блестящую карьеру и на многие десятилетия определить облик голливудской комедии.

Гарбо смеется!

«Гарбо смеется!» — именно под этим слоганом вышел фильм Любича «Ниночка». Это была история о трех советских эмиссарах, которых направили в Париж, чтобы там продать награбленные после революции драгоценности. Но трое категорически не справлялись с заданием, были захвачены буржуазной жизнью и не желали помнить о долге перед отечеством. Им на подмогу и была отправлена Ниночка — партийный товарищ с железными принципами. Любич перевернул всю творческую биографию Гарбо с ног на голову, превратив непроницаемость дивы в жанровое комедийное качество. Холодное, строгое, отрешенное лицо Гарбо предстало перед зрителями как суровый лик коммунизма. А вот вместо трагической фатальности, которая преследовала героинь Гарбо на протяжении всей карьеры, Любич наконец-то позволил ей просто быть счастливой. Улыбнуться, засмеяться, полюбить и остаться в живых.

Картина стала для Голливуда одной из первых, заговоривших напрямую о ситуации в СССР, но тема быстро была сведена на нет. Фильм вышел в 1939 году, а когда США в 1941-м вступили во Вторую мировую, то стали союзником СССР и не могли позволить выход подобных картин. Это не помешало фильму стать классикой, а Рубену Мамуляну — переснять его в 1957 году в жанре мюзикла с Фредом Астером и Сид Черисс под названием «Шелковые чулки». «Ниночка» стала предпоследней в карьере Гарбо, но ее последняя картина — «Двуликая женщина» — не вызвала ажиотажа и для многих биографов и поклонников Гарбо стала откровенным разочарованием. В книге «Классика немого экрана» 1959 года, которая посвящена голливудским звездам, автор Джо Франклин пишет, что Гарбо уже давно не снимается в фильмах, и высказывает свое пожелание, что лучше бы уже и не снималась. «Сейчас она легенда, но если снова снимется в фильме, то станет всего лишь хорошей актрисой». Гарбо прожила долгую жизнь, умерла в 1990 году, в кино больше не возвращалась. Так и осталась легендой.