50 оттенков черного: Каким получился сериал «Рипли» с Эндрю Скоттом

На Netflix вышел сериал «Рипли» по роману Патриции Хайсмит, один из лучших проектов платформы, и не только этого года. Эндрю Скотт сыграл одну из своих самых выдающихся ролей, оператор Роберт Элсвитт снял Италию как в американских нуарах, а режиссер Стивен Зеллиан показал протагониста не хитрым социопатом, а лузером, влюбленным в большие деньги.

Первое, что бросается в глаза зрителю «Рипли» (кроме черно-белого изображения), — обилие статуй и барельефов. Произведения искусства становятся единственными свидетелями преступлений Тома Рипли, но обречены на молчание, так что давайте считать их соучастниками. Навечно распахнутые глаза, навсегда протянутые руки, несменяемые позы. Мир искусства манит и притягивает Тома, но, чтобы погрузиться в него свободно, необходимо время. А с ним у Рипли пока не очень хорошо. На дворе 1961 год. Он живет в Нью-Йорке, беден, ютится в замызганной квартирке и зарабатывает на хлеб аферами. Ничего крупного — здесь 50 долларов, там 40. Неприметный человек лет 40 в плохой обуви, он балансирует на грани между свободой и тюрьмой, но благодаря таланту подмечать детали и считывать людей Том всё еще спокойно гуляет по улицам города, а не сидит за решеткой.

Постойте, скажете вы, какие 40? У Патрисии Хайсмит это молодой человек, а в фильме Энтони Мингеллы его играл 29-летний Мэтт Дэймон! И уже совсем юный, 25-летний Ален Делон изображал Рипли в драме Рене Клемана «На ярком солнце». Видите ли, Стивен Зеллиан, сценарист «Списка Шиндлера», «Миссия: невыполнима», «Банд Нью-Йорка» и прочих солидных фильмов, не собирается состязаться ни с Мингеллой, ни с Клеманом. У него собственное прочтение, лишенное цвета и, что неожиданно, очень ироничное, ведь сериал рассказывает, как лузер из Нью-Йорка становится богатым мошенником.

Любая история становления требует времени. Фильм лишен такой возможности, и, когда Том, столкнувшись по прибытии в Италию с симпатичной Мередит (Кейт Бланшетт), называет себя Дики, мы не сразу понимаем, зачем он это делает. Дэймон играет хорошего парня, любителя классической музыки. Он на все руки мастер, но закон не преступает. Киношный Дики (Джуд Лоу) — его полная противоположность. Яркий, взрывной, невероятно красивый и харизматичный, Гринлиф влюбляет в себя не только зрителя, но и самого Рипли. Возможно, поэтому после его исчезновения фильм несколько теряет в темпе. Том — классика, Дики — джаз.

Но что же сериал Зеллиана? Режиссер признается, что был очарован персонажем еще со времен «На ярком солнце». Почему «Рипли» черно-белый? «Всё началось со сценария, я так его представлял. Почему? Без понятия. Может, из-за времени. Не хотелось, чтобы картинка была похожа на открытку, а летняя Италия с голубым небом, снятая в ярком цвете, может быть таковой. История более мрачная и зловещая, своего рода нуар, поэтому монохром показался мне естественным решением».

И, боже, какое это решение! Все фактуры — от щербатых стен городка Атрани со множеством лестниц и разгневанным морем до гладкости статуй работы Бениньи в Риме и кровавого отпечатка на бортике ванной — врезаются в мозг, запоминаются, словно увиденная в музее картина кисти Караваджо (о, про Караваджо отдельная тема!). Великолепная работа Роберта Элсвитта, оператора «Нефти», «Спокойной ночи и удачи», «Магнолии» и «Завтра не умрет никогда», — пожалуй, его magnum opus, который позволяет высветить всё, что нужно, и забрать в тень ненужное. Изображение в стиле картин Эшера — не совсем то, что ожидаешь от сериала Netflix.

Наконец, Эндрю Скотт, 47-летний ирландец. Были опасения, что он снова влезет в шкуру Мориарти из «Шерлока» («Рипли» передает привет фотографии с подписью MISS ME? — просто внимательнее посмотрите на фото Тома в паспорте), но талантливый актер талантлив везде, и Скотт играет своего Рипли слегка минималистично, не врубая харизму на полную катушку. Он сдержанно улыбается, сдержанно хмурится, постоянно контролирует себя, ведь иначе не получится стать другим человеком, нужно быть чистым холстом. У Рипли ужасный вкус, но оно и понятно: жизнь в Нью-Йорке конца 1950-х — начала 1960-х в нищете не даст развить его, а потому Том любит аляповатый халат с огурцами и «дорого-богатство» апартаментов в римском «Эксельсиоре». Поначалу ему претит простота Атрани, постоянные лестницы, аскетичность дома Дики. Но богатство, возможность ничего не делать, имея деньги, становятся заветной мечтой Тома.

Именно богатый и расслабленный стиль жизни искушает Тома, а не Дики. Молодой Гринлиф в исполнении Джонни Флинна — спокойный и уравновешенный человек, знающий свое место в мире. Он хочет рисовать, но у него нет таланта, и это не страшно. Он хочет жить в Италии, а не в Америке с родителями, и это нормально. Полная противоположность джазовому Дики от Джуда Лоу, Флинн скорее классика в дорогих льняных светлых костюмах и эффектных плащах. Том постепенно будет менять свою кожу, сбрасывая нью-йоркский незаметный бомбер, надевая светлые одежды. Нельзя не заметить символизм костюмов героев, и невольно думаешь, как это смотрелось бы в цвете. Может, и не так очевидно.

Том лишь играет влечение к Дики, на самом-то деле ему нравится его образ жизни, его свобода и чувство прекрасного. Когда Дики показывает Тому картину Караваджо в Неаполе, Рипли впервые в жизни понимает искусство (по-своему, конечно). Однако впереди у него два убийства (это не спойлер), и смерть Гринлифа превращается в одну из самых необычных кинематографических дуэлей. Рипли против лодки. Обыкновенная пошарпанная посудина превращается в разгневанную тварь, когда в ней появляется труп Дики, и она едва не сводит самого Тома в пучину моря, но тот побеждает ее по чистой случайности и убивает, придавливая камнями ко дну. Скрыть лодку можно, но как спрятать тело? Дики отправляется на дно, где и колышется, как водоросль, из-за привязанного к ногам якоря. Второе убийство будет труднее.

Фредди Майлз, умный друг Дики, которого у Мингеллы играл Филип Сеймур Хоффман, отправляется на тот свет уже в римской квартире Тома. Играет Майлза Элиот Самнер, дочь Стинга и Труди Стайлер. Как говорит Зеллиан, она была единственным актером/актрисой, который не пытался повторять Хоффмана на прослушивании. Рипли, притворяющийся заботливым другом сбежавшего от подружки богатого наследника, еще не настолько хорош, чтобы обмануть Фредди, но уже достаточно умен, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Будь итальянские полицейские чуть любопытнее, они бы увидели следы преступления, но Рипли слишком удачлив.

Зеллиану не нужны слова, чтобы показать, как Том иллюстрирует понятие «улыбка Фортуны». Он легко уходит от горничной, от портье, от владельца взбесившегося судна, который жалуется полицейским, что иностранцы не вернули ему лодку. Но Рипли нет покоя. Расслабиться в поезде трудно: то мойщик окон шлепнет тряпкой, то полицейский принесет паспорт с отметкой, то по приезде в Рим на перроне он увидит служителей закона. Пройдет немало времени, прежде чем Том сумеет спокойно проходить мимо них. Еще одна отличная сцена, практически без слов — размышления Рипли в Венеции, пока нетрезвая Мардж (Дакота Фэннинг) стоит на скользкой набережной. Тут бы и подтолкнуть ее — и единственная свидетельница его знакомства с Дики будет кормить рыб в узеньком канале.

Убийство Фредди расследует импозантный усач Пьетро Равини (Маурицио Ломбардо). Зеллиан как нарочно останавливает инспектора за секунду до обнаружения улик, разоблачающих Рипли, и зритель даже может подумать, будто на сей раз афериста наконец поймают, но нет, сериал верен роману и отходит от него только для пущей драматичности.

Кто такой Том Рипли? Человек, манипулирующий людьми, как говорит Мардж Шервуд. Больше мы о нём ничего не узнаем. Человек-хамелеон, он примеряет на себя разные личины, чтобы замаскировать... что? Да нет, сериальному Рипли не нужно маскироваться. Он был и остается чистым холстом бумаги, без особых примет. Ему везет со временем и местом — аналоговое начало 1960-х, спокойное время, сонная Италия. Затеряться легко, а при деньгах еще проще. Однажды Том выбросит столь нежно лелеемый им халат с жуткими огурцами и купит спокойную пижаму. Однажды он увидит все картины Караваджо в Италии. Однажды он научится быть талантливым мистером Рипли. Но любовь к новому стилю жизни у него останется навсегда.

Если хочется поругать сериал, то можно придраться к слову «Санкт-Петербург» вместо «Ленинград» на визитке одного из персонажей, а также к наличию у женщины, что сдает Рипли квартиру в Риме, кота породы мейн-кун — эта порода распространилась по Европе гораздо позже. Но едва ли эти мелочи способны испортить общее впечатление от проекта.