Диалоги к бою! За что мы любим Аарона Соркина

Американец Аарон Соркин вырос в пригороде Нью-Йорка, в семье учительницы и юриста. По стопам родителей, в отличие от брата и сестры, он, впрочем, не пошел: с детства он загорелся мечтой играть в театре. Сначала — первые школьные постановки, затем — поступление на драматургический факультет университета Сиракьюз, а там и до Бродвея недалеко. Если с первыми двумя пунктами проблем почти не возникло (разве что бакалавром удалось стать со второго раза), то последнего пришлось ждать долгие годы. Соркин отправился покорять Нью-Йорк, но вместо этого вынужден был сменить кучу низкооплачиваемых работ: водил лимузин, раздавал флаеры в костюме лося, гастролировал с детской труппой и, наконец, попал в бродвейский Палас. Только не как актер, а как бармен.

Всё изменилось, когда Соркин увидел печатную машинку друга. Денег у него не было, способов развлечься тоже, а старенькая IBM Selectric стала очень недорогим и удобным способом досуга. Однажды поздней ночью он внезапно обнаружил себя за столом с листами, полными диалогов. Это был момент, когда Соркин, как он сам говорит, «влюбился в звучание своего голоса». Мечты об актерской карьере стремительно ушли на второй план — теперь Аарон полностью погрузился в мир драматургии: «Когда я писал диалоги, я чувствовал уверенность, которой никогда не было у меня как актера». Мир потерял, возможно, талантливого артиста, но получил того самого Соркина, гения сценарного мастерства.

Хотя назвать этот момент переломным для всей карьеры сложно. Он произошел немного позже — когда Аарон всё еще работал барменом в Паласе и однажды вдохновился телефонным разговором со своей сестрой Деборой. Та закончила юридический факультет и собиралась в Гуантанамо. Ей предстояло защищать морских офицеров, которые чуть не убили своего товарища, пытаясь по приказу начальства преподать ему урок . Каждый день Соркин писал текст пьесы на салфетках, а когда возвращался домой, переносил всё в цифровой формат. Так появились «Несколько хороших парней» — произведение, не только позволившее исполнить бродвейскую мечту, но и спустя несколько лет приведшее сценариста в большое кино. То, что было дальше, — уже история: парочка проходных проектов («Готова на всё», «Американский президент») и первые шаги в сериальной индустрии («Ночь спорта»), а после этого ставшие классикой «Западное крыло» о закулисье Белого дома, «Социальная сеть» Финчера, «Человек, который изменил всё» и окончательное признание в кругах не только заядлых киноманов, но и широкой публики.

О диалогах Соркина выпускают видеоэссе и пишут аналитические разборы, а коллеги чуть ли не поголовно признаются ему в любви. Кратко рассказать о секрете его сценарного мастерства, а уж тем более добавить к уже имеющимся тезисам что-то новое — задача не из простых. Вообще первое (или одно из первых), о чем вспоминает каждый, кто заводит разговор о Соркине — знаменитая методика «Walk and Talk». Ввел ее, понятное дело, не Аарон, но звание популяризатора за ним закреплено абсолютно справедливо. Суть в том, что персонажи говорят на ходу, причем не просто размеренно перебрасываются репликами, а с каждой новой фразой всё сильнее взвинчивают темп. Пожалуй, лучше всего это заметно в одной из серий «Западного крыла», где однодублевый Walk and Talk распластался на долгие три минуты.

Следом идут знаменитые соркиновское (иногда еще нарекаемые пулеметными) диалоги. Сравнивать их, конечно, можно много с чем: с музыкальной симфонией, с перестрелкой, наконец, с покером (недаром один из его фильмов — «Большая игра» — рассказывал о создании подпольного казино), но суть одна. Герои говорят не как в жизни, а четко, с чувством и с расстановкой, обычно пытаясь победить друг друга в словесном соревновании. Если в сценарии и появляются паузы, то только чтобы зрители успели отдышаться. Иногда даже неважно, о чем рассуждают на экране: о бейсболе ли («Человек, который изменил всё»), об афганском конфликте («Война Чарли Уилсона») или о новостной повестке («Служба новостей») — Соркин завлекает не только темами, но и динамикой.

В этом смысле здание суда — любимое место Соркина, ведь именно там могут разворачиваться жаркие споры и обсуждения: «Я всегда любил судебные драмы по нескольким причинам: тебе ясны ставки, намерения и мотивы. К тому же есть присяжные, которые заменяют публику и знают так же мало, как и зритель, и тогда становится куда проще выстроить экспозицию». Это помогает ему не только развить конфликт, но и рассуждать на тему разных явлений американской жизни со всех позиций: от армии («Несколько хороших парней») и ущербности системы («Суд над чикагской семеркой») до создания Facebook («Социальная сеть», где тяжба происходила не в суде, но смысл мероприятия был тот же).

Соркин часто берет за основу сценариев реальные события и обращается лишь к тем из них, что, по его мнению, имеют особое значение как в американской, так и мировой истории. Сюжеты о создании Facebook («Социальная сеть») и становлении компании Apple («Стив Джобс») — как попытка запечатления века цифровизации. «Человек, который изменил всё», рассказывающий о менеджере «Окленд Атлетикс» Билли Бине (Брэд Питт), — ода старательным неудачникам, чьи достижения были забыты из-за отсутствия побед. «Несколько хороших парней» — критика американской армии и милитаристской философии жизни, которой свойственна дедовщина и обесценивание человеческой жизни.

Но Соркин может себе позволить и ввести вымышленных персонажей в невымышленные обстоятельства. Лучшие среди таких его работ — «Западное крыло» и «Служба новостей». Последний сериал рассказывает о ведущем Уилле Макэвое, вынужденном присоединиться к свежему новостному проекту, который не гонится за рейтингами и пытается беспристрастно оценивать мировые события. Почти все эпизоды так или иначе связаны с актуальной повесткой: протестами в Египте, убийством бен Ладена или аварией на Фукусиме. С помощью этих событий Соркин предлагает зрителю поговорить о свободе слова и правде, журналистской этике и историях, которые — хотим мы этого или нет — повлияли на каждого из нас.

Излюбленный типаж Соркина — персонаж, противостоящий если не всему миру, то хотя бы обществу вокруг себя. Или отъявленный идеалист, или гениальный, но раздражающий эгоист (хотя нередко два этих свойства у него могут объединяться в одном герое). Цукерберг судится с друзьями и коллегами. Билли Бин рискует всем и продолжает подбирать игроков по революционному трансферному алгоритму, несмотря на ужасные результаты. А Молли Блум, после травмы покинувшая большой спорт, пытается подняться в токсичном мужском обществе и организует подпольное казино.

В его героях много неоднозначного (Стив Джобс не признает отцовство и проявляет безразличие к дочери, а журналист Уилл Макэвой из «Службы новостей» изводит товарищей своим безграничным эгоизмом), но еще больше — человечности. Пускай никто в жизни не общается пулеметными диалогами, а типичный Walk and Talk у обычных людей прервался бы на десятой секунде, но в реалистичной сложности соркиновских героев трудно усомниться. Даже если рядом нет здания суда, сценарист продолжает свой обвинительный (или оправдательный?) процесс. Просто в этот раз без скамьи подсудимых и адвокатов с прокурорами, а спорного персонажа пусть зритель оценит самостоятельно.

Это уже второй фильм, который Аарон Соркин не только написал, но и срежиссировал. Его дебютом была криминальная драма «Большая игра» — история о противостоянии Молли Блум и правительства США, решившего отнять у девушки все деньги, заработанные на подпольном казино. «Суд над чикагской семеркой» продолжает тему противостояния человека и системы: главные герои — участники протеста против войны во Вьетнаме, которым грозят реальные тюремные сроки. Судья игнорирует доводы адвокатов, во время заседания бунтарям не дают права высказаться, а в компании подсудимых уже зреет внутренний конфликт.

Номинаций у «Семерки» предостаточно: «Лучший фильм», «Лучший сценарий», «Лучшая операторская работа», «Лучшая мужская роль второго плана» (Саша Барон Коэн), а также «Лучший монтаж» и «Лучшая песня». Несмотря на то, что в этом году почти во всех категориях конкуренция крайне высока, фильм Соркина, судя по прогнозам, заберет половину из указанных призов. Оно и неудивительно: это не просто одна из самых ярких его работ, которая вобрала в себя лучшее из предыдущих сценариев, но и кино, идеальное характеризующее современность. Причем зрители из стран СНГ, учитывая последние события на улицах Белоруссии и России, наверняка видят в нём совсем не то, что американская публика. «Суд над чикагской семеркой» может стать скорее гимном молодых рассерженных людей, оказавшихся на обочине правопорядка. Актуальнее тему придумать трудно.