Лучше, сильнее, умнее! 10 интеллектуальных фильмов

Все говорят об интеллектуальном кино, но что это такое? Умные фильмы те, где умно говорят, или те, которые невозможно смотреть без специального образования? Мы поискали среди лучших картин те, где оригинальность формы сопряжена с нетривиальным содержанием. Попробуйте прокачать мозг вместе с ними!

И помните, что интеллектуальные фильмы — не фильмы про самых умных, как в нашей подборке про гениев.

Фильм Дэвида Линча, который вышел почти четверть века назад, безоговорочно называют среди лучших в новом столетии. За пальму первенства с ним могут соревноваться многие, и всё же картина не растеряла ни своего обаяния, ни загадочности. Эзотерические символы выстраиваются в ряд, который оборачивается лентой Мёбиуса, — никому так и не удалось достоверно описать петляющий сюжет фильма, но история отзывается узнаванием и сладкой болью.

Наоми Уоттс изображает — на первый взгляд — девушку, приехавшую в Лос-Анджелес и мечтающую стать актрисой. Ее судьбу меняет неожиданная встреча с другой девушкой (Лаура Хэрринг), потерявшей память. Двое пытаются выяснить тайну героини, но правда грозит оказаться чересчур ужасной. Всё оборачивается чем-то значительным и невыразимым: ночные ковбои, певицы в кабаре, самое обыкновенное и кошмарное придорожное кафе, ключи и то, что они должны открывать.

Никакой список умных фильмов не обойдется без Андрея Тарковского. Конечно, он не изобрел авторское «кино не для всех», однако подарил этому размытому способу высказывания особый стиль, интонацию и шарм. Наследие отечественного режиссера до сих пор вдохновляет кинематографистов по всему миру, причем и в мейнстримных жанрах: оглядываясь назад, именно техника Тарковского в поэтическом кино оказалась среди самых красивых и интуитивно ясных.

«Зеркало» можно считать квинтэссенцией метода Тарковского. Пожары, лошади, покрытые туманом луга, старые вещи и незабываемые сны. В новаторском фильме режиссер отказался от хронологической или вообще логической последовательности сцен. Это история воспоминаний человека о собственной жизни во всей ее бессвязности и неуловимой печальной прелести. Образность дополняют кадры исторической хроники и звучащие за кадром стихи отца автора Арсения Тарковского.

У Леонарда (Гай Пирс) убили жену. Следователь страховой компании по профессии, он готов отыскать своих врагов. Однако полученная при попытке защитить супругу травма головы спровоцировала амнезию: Леонард ничего не помнит пять минут спустя. Герой вынужден пользоваться многочисленными напоминалками (в том числе полароидными снимками и татуировками на собственном теле) и полагаться на двух помощников. Истина в таких обстоятельствах почти недостижима, но Леонард готов победить собственный разум и сделать невозможное.

В некотором смысле «Помни», или «Мементо», Кристофера Нолана, как и «Зеркало», обращается к теме памяти, обыгрывает ее ненадежность и экспериментирует с техникой повествования. Снят фильм в обратной хронологической последовательности, перемежаясь чередой флешбэков и разбиваясь встречной прямой временной линией. Это увлекательное путешествие для автора и для зрителя. Нолану удалось проявить себя как увлеченного экспериментатора и создателя умных фильмов для широкой публики.

Годами вынашиваемый сценарий Ричарда Келли превратился в один из наиболее многообещающих дебютных проектов Голливуда. К сожалению, Келли с тех пор снял не так много, зато «Донни Дарко» стал настоящим объектом поклонения. Как ни странно, это и картина для бунтующих подростков, и кино для всей семьи. В центре сюжета — страдающий сомнамбулизмом старшеклассник Донни, на комнату которого однажды ночью упала турбина самолета, а ему самому явилось знамение о грядущем конце света. Как бы предотвратить апокалипсис, когда надо разбираться со школьными проблемами и первой влюбленностью.

Фильм быстро окрестили «Линчем для подростков» — и это удивительно точное определение. Здесь, как и у Линча, присутствуют шуточки с пространственно-временным континуумом, однако они все-таки объясняются в рамках заданного мира научно-мистическим способом. Также ночные кошмары и фантастические видения странного юноши Донни Дарко ведут его к исполнению устремлений юности и высшего предназначения.

Актриса Элизабет (Лив Ульман) потеряла голос — вернее, прямо на сцене отказалась говорить. Врачи предоставили пациентке медсестру Альму (Биби Андерссон), и обе женщины отправились в дом у моря. Здесь Элизабет расслабляется, Альма же тщетно пытается разговорить подопечную, попутно поверяя ей собственные, ранее невысказанные секреты. Связь героинь обретает полуэротический характер, затем оборачивается враждой, а после — чем-то совершенно необычным: уж не одно ли целое две эти разные одинокие души?

Сам шведский мастодонт Ингмар Бергман считал фильм важнейшим в своем творчестве. Едва ли кто-то может твердо сказать более полувека спустя, что же произошло в «Персоне», но авторское кино без этой работы немыслимо. Здесь сошлись юнгианские мотивы двойничества и рефлексия иллюзорной природы искусства. Интеллектуальное, эмоциональное и визуальное напряжение приводит к тому, что не выдерживает сама пленка.

«Начало», но не Нолана, а также пример того, почему не одним Тарковским исчерпываются отечественные интеллектуальные фильмы. Дуэт режиссера Глеба Панфилова и его звезды-супруги Инны Чуриковой подарил нам несколько значительных и многозначных работ. Пожалуй, история о провинциальной девушке, ставшей большой актрисой и Орлеанской девой, выглядит сегодня самой мощной и самой неустаревшей во всей фильмографии автора.

Картина представляет довольно редкий в Советском Союзе пример «кино о кино» — и сразу один из мощнейших в этом поджанре. Ткачиха Паша из города Реченск несчастлива в личной жизни, но драма маленького человека оттеняется высокой трагедией. Игравшая в театральной самодеятельности девушка неожиданно получила предложение главной кинороли — Жанны д’Арк в проекте известного режиссера. Теперь в существовании Паши есть новый, смутно понимаемый ею смысл. Раньше тлевшая в тоске по чувству, теперь она сгорает во имя искусства.

Сотни тысяч лет назад инопланетный разум установил первый контакт с будущими людьми. Опустившийся на Землю черный монолит нарушил спокойствие сообщества австралопитеков и заставил обезьяну взять оружие в руки. Когда люди начали осваивать Луну, черный обелиск обнаружился и здесь, причем сооружение послало сигнал в космос. Туда, где еще один монолит на орбите Юпитера принял сигнал, отправлена экспедиция, настолько секретная, что люди, участвующие в ней, не знают истинной цели космического полета. Она известна только искусственному интеллекту, бортовому компьютеру HAL 9000, — и немножко сошедший с ума разум готов сохранить секрет даже ценой человеческих жизней.

Этапный фильм Стэнли Кубрика — редкий пример так называемой твердой, беспримесной научной фантастики, а кроме того, предтеча всего космического жанра, включая, конечно, нолановский «Интерстеллар» и эпопею Ридли Скотта. Это глубокое размышление о том, что такое быть человеком, а что — высшим разумом и каким может оказаться их контакт. А кроме того, даже столько лет спустя — незабываемое визуальное киновпечатление.

Юсукэ (Хидэтоси Нисидзима) ставит на театральном фестивале в Хиросиме чеховского «Дядю Ваню». Жизнь принесла режиссеру много горя, забрав у него маленькую дочь, а затем и жену — у которой, как муж узнал немногим ранее, был любовник. Мужчина сближается со своим шофером, девушкой Мисаки (Токо Миура), у которой погибла мать. Режиссер и водительница поверяют друг другу печали, а равно Юсукэ рад знакомству с молодым артистом Такацуки (Масаки Окада), ровесником его покойной дочери. Он хочет дать юноше роль дяди Вани — но премьере спектакля угрожает еще одна внезапная трагедия.

Подборку можно было бы бесконечно расширять за счет азиатского кино. «Сядь за руль моей машины» — в своем роде квинтэссенция японского жанра, медитативного, как и картины Одзу в середине прошлого века, по-чеховски тонкого. Фильм Рюсукэ Хамагути поставлен по мотивам рассказа Харуки Мураками, некогда очень любимого за доступную философию, но оказался гораздо интереснее первоисточника. Хотя на экране словно бы ничего не происходит почти три часа, в зрителе что-то смещается, прорастает. И зрительская любовь тому порукой, как и безоговорочное признание критики.

Художник Джоэл (Джим Керри) узнает, что его бывшая девушка Клементина (Кейт Уинслет) стерла все воспоминания о нем с помощью специальной технологии от корпорации «Лакуна». Джоэл полагает, что должен ответить тем же, и техники компании начинают процесс уничтожения следов Клементины в прошлом мужчины, пока тот спит. Герой путешествует по своим воспоминаниям, снова и снова встречая бывшую возлюбленную, понимает, что на самом деле не хочет ее лишаться — и пытается спрятать образ девушки в закоулках памяти. Тем временем Клементина и сотрудники «Лакуны» переживают собственную драму.

Мастерство некогда самого оригинального сценариста Голливуда Чарли Кауфмана, склонного к головоломным композициям и концептам («Адаптация», «Быть Джоном Малковичем»), встречается с теплой, нежной стилистикой француза Мишеля Гондри, серьезно увлеченного тогда темой снов и мечтаний. Так мы увидели, как кино изображает путешествие во внутренний мир человека как бы в прямом эфире. 20 лет назад картина увлекла широкую романтически настроенную аудиторию действительно умной идеей и сложной формой, а Керри доказал свои возможности в качестве серьезного актера. Сегодня, пожалуй, впору гадать, когда самые щедрые предложения «Лакуны» станут насущной реальностью.

Говорят, у каждого врача свое кладбище — но для доктора Мёрфи (Колин Фаррелл) это кладбище грозит разрастись самым неприятным образом. Пациент скончался на столе хирурга, и сын покойного знаком врачу: в молодого Мартина (Барри Кеоган) влюблена докторская дочь Ким (Рэффи Кэссиди). Мартин приходит к Мёрфи и предлагает тому принести кого-то из своего семейства в искупительную жертву. В противном случае один за одним все начнут умирать страшной смертью — Анна (Николь Кидман), жена доктора, Ким или маленький Боб. Когда угрозы юноши начинают сбываться, Мёрфи понимает, что ему не помогут ни торг, ни насилие: в образе Мартина на его пороге явился сам Рок.

Сегодня Йоргос Лантимос прямо олицетворяет современное интеллектуальное европейское (да уже и мировое) кино. При этом грек, позднее работавший в Британии, а теперь и в Голливуде, обладает редким умением превращать эстетские картины в блокбастеры, расходящиеся на мемы. «Убийство священного оленя» было первым фильмом Лантимоса, снятым в Америке, и важной вехой для студии А24. На экране привычное становится магическим, поглощенные комфортным и стерильным существованием представители среднего класса оказываются на арене античной трагедии, где ставки бескомпромиссно высоки.