«Конклав» с Рэйфом Файнсом и Стэнли Туччи: Исповедуйся или проиграешь

На экраны выходит новый фильм звезды европейского кино Эдварда Бергера, посвященный интригам в Ватикане. В «Конклаве» блистает Рэйф Файнс, однако смеси «Молодого Папы», «Причастия» и «12 разгневанных мужчин» чего-то не хватает.

Папа Римский умер, конклав кардиналов должен выбрать нового Папу. Само слово «конклав» означает на латыни примерно «взаперти». Действительно, кардиналы запираются в Сикстинской капелле, пока не проголосуют за кого-то из кандидатов необходимым большинством. Процедура довольно известная: в XXI веке католический мир застал два избрания понтифика, а фишку с белым дымом, который сигнализирует об удачном голосовании, показывали в культовом «Евротуре».

Распорядитель конклава Томас Лоуренс (Рэйф Файнс) следит, чтобы всё прошло по правилам. Проблема в том, что перед началом выборов герою доложили о неблаговидном поведении одного из кандидатов, а вскоре и за другими потенциальными Папами обнаруживаются разного рода грехи. Лоуренс принимает решение саботировать избрание некоторых братьев и сталкивается с искушением, оказавшись против воли самым вероятным претендентом на священный пост.

Файнс ожидаемо демонстрирует высокий класс игры, изображая совсем не простого человека. Вроде бы честного пастора, то есть лидера, прельстившегося уничижением паче гордости, снова узнавшего самого себя и стремящегося доискаться до истины. Фигура католического священника-следователя вполне естественна, вспоминается хоть отец Браун, хоть персонажи «Имени розы». Сама инквизиция буквально переводится как «следствие». Зритель «Конклава» вспомнит, может быть, и «Легенду о великом инквизиторе» Фёдора Достоевского. Благо, есть в фильме и Христос, вернее, христосик, тоже почти до конца молчащий, — молодой кардинал, нежданный гость, служивший прежде в горячих точках.

Проблема в том, что снят фильм отнюдь не по Достоевскому или Эко, а по Роберту Харрису, автору посредственных, но часто экранизируемых романов. Порой это фантазии вокруг истории Второй мировой, а в таком шедевре, как «Архангел», Дэниэл Крэйг колесит по России в поисках дневника Сталина. В свое время по Харрису дважды снимал Роман Поланский («Призрак», «Офицер и шпион»), но Бергеру удается вытащить из оригинальных опусов писателя не так много. Заметно, что излюбленный сюжет Харриса — потеря и случайное обретение какого-нибудь судьбоносного документа. «Конклав» тоже воспроизводит этот театральный прием позапрошлого века.

Несмотря на расставленные фигуры — прямо как в попавших в кадр, но «необыгранных» шахматах покойного понтифика, — «Конклав» не является настоящим детективом. Открытия здесь не закономерны, а случайны или сделаны за главного героя другими людьми: скажем, секретарем (Брайан Ф. О’Бирн) или старшей монахиней (Изабелла Росселлини). Лоуренс поручает им грязную работу, а сам лишь делает сложное лицо. Финальный твист и впрямь весьма непредсказуем, но лишь потому, что совсем не имеет логически-формального, как в детективе, отношения к остальной истории.

О бессодержательности во время просмотра часто забываешь из-за напряженного выверенного ритма и оригинальности антуража — отлично, кстати, воссозданного. Конечно, снимали не в настоящей Сикстинской капелле, которую декораторы не только правдоподобно изобразили, но и сделали темнее, теснее, чем она есть на самом деле. Тающие в синей дымке фигуры Микеланджело контрастируют с кардиналами в униформе, а одеяния кардиналов рифмуются с лаконичной геометрией жилых покоев Ватикана. Клаустрофобию нагоняет и работа Стефана Фонтена, оператора с безукоризненным вкусом.

Сильное место в фильме — когда внешний мир всё же добирается до церкви: взрыв бомбы пробивает дыру в куполе капеллы, что служит знамением возгордившемуся кардиналу, луч света впервые за века касается фресок Микеланджело. После высшее духовенство со ссадинами на лице, обсуждая будущее Ватикана, на миг кажется и впрямь наследниками древней катакомбной церкви. Правда, мнимый хэппи-энд развеет это впечатление.

Фильм, как можно догадаться, не зря вышел в Америке в преддверии президентских выборов. Актеры, пожалуй, слишком рьяно изображают политические карикатуры. Стэнли Туччи — в роли либерального кардинала из Штатов, на поверку еще более беспринципного, чем его главный соперник, консерватор-исламофоб (Серджио Кастеллитто). Джон Литгоу предстает типичным церковником-коррупционером, а англо-танзанийский артист Лусиан Мсамати — африканским кардиналом с замашками африканского диктатора, которого всё же подумывают избрать из политкорректности.

«Конклав» не дотягивает и до политической сатиры, потому что мотивы и исходы действий кардиналов слишком очевидны, разрешаются конфликты в пять минут. Точно так же «Конклав», упаси бог, не кино о кризисе веры, пусть это словосочетание заученно употребляют персонажи. Может, Файнс и метит в Максы фон Сюдовы, Бергер по-прежнему не Бергман. Фильм создан людьми, для которых никаких «вопросов» веры нет, а кинокритики вторят им, говоря о нелепости церковных процедур, обрядов и нарядов. Неискренность себя обнаруживает.

С другой стороны, гораздо сложнее было бы снять кино «изнутри» католической церкви, если не брать периферийный взгляд, как в «Голгофе». В настоящем Ватикане политика довольно серьезна. Так, в 1978 году конклав избрал Папу Иоанна Павла I, тот правил 20 дней, а потом скоропостижно умер, выпив чашку кофе (до этого после застолья с Папой, кстати, скончался и представитель РПЦ, командированный из Ленинграда). Совсем не так давно предыдущий Папа впервые за тысячу лет решил уволиться по собственному желанию. То есть в реальной жизни с решения конклава всё только начинается.

Сказанное выше к тому, что некоторых зрителей может слишком удивить упомянутый внезапный финальный твист. Раскрывать его не станем, но предупредим: не спешите усмотреть в сюжетном повороте что-то слишком символичное. Ватикан видал и не такое, переживет и это. Не зря римско-католические институции подарили нам не только слово «инквизиция», но и, например, слово «пропаганда».