Гений творчества или маркетинга: Жизнь и поэзия Ники Турбиной

Детство Ники прошло в Ялте. Девочка родилась в творческой семье. Мать, Майя Никаноркина, была художницей, в поздние годы рисовала красочные афиши для местных кинотеатров (за этим процессом в фильме Ника несколько раз застает маму). Отец, Георгий Торбин, был актером (преимущественно театральным), но не получил широкой известности.

Важная деталь — Турбина псевдоним Ники. По настоянию матери она использовала видоизмененную фамилию отца, которого не слишком хорошо помнила. Родители Ники расстались, когда она была еще маленькой. Стихи в ее жизни появились в раннем детстве — их читали вслух то мама, то бабушка с дедушкой (по маминой линии). Можно сказать, что поэзией Ника пропиталась с младых ногтей. Писать стихи пробовала и ее мама, но до публикаций миллионными тиражами дело не дошло (тема этой родительской обиды, недосказанности также поднимается в фильме).

Ника не отличалась крепким здоровьем: примерно с 5 лет у девочки обнаружили астму, а позже и патологическую бессонницу. Недостаток крепкого сна пошатнул психику будущей поэтессы, однако стал толчком к первым стихотворным экспериментам. По воспоминаниям родственником, Ника говорила, что по ночам к ней приходит Бог и диктует стихи. Тогда она даже не умела писать, поэтому первые черновики Ники записывали за ней мама и бабушка.

В начале 80-х работы Ники уже публиковались в «Комсомольской правде» — родители были знакомы с представителями творческой интеллигенции. Первые стихи девочки, в частности, в 1981-м оценил писатель Юлиан Семенов. С псевдонимом то и дело выходила чехарда: редакторы, проводя логическую связь с семьей, подписывали Нику Торбиной, но позже исправляли фамилию на псевдоним. Так происходило несколько лет, пока в 14 Ника не получила паспорт, в котором раз и навсегда идентифицировала себя как Турбину.

Более широкого успеха Нике удалось добиться уже в 1983-м. Перебравшись в Москву, семья сумела выпустить ее первый печатный сборник стихов под названием «Черновик». Это стало знаковым событием в ее карьере — через несколько лет сборник переиздадут на 12 разных языках, и слава Турбиной распространится на весь многонациональный и мультикультурный Советский Союз.

Тогда же у Турбиной и ее семьи появляются влиятельные покровители. В частности, творчество Ники приглянулось поэту, публицисту и прозаику Евгению Евтушенко (он же написал к «Черновику» предисловие). Именно благодаря поддержке Евтушенко Ника смогла принять участие во множестве литературных конкурсов. Турбина читала свои стихи и на фестивале «Поэты и Земля» в рамках Венецианского биеннале, где ей присудили одну из главных наград, «Золотого льва» (в фильме приз Ники аккуратно красуется на полке в ее комнате).

Несмотря на талант и поэтический дар, который приписывали Нике, с получением образования у нее возник ряд сложностей. Часть школьных лет она проучилась в Ялте, где не отличалась хорошей успеваемостью. Продолжение учебы в Москве (с 1985-го) не изменило положения, а лишь усугубило его: маму Турбиной часто вызывали в школу из-за частых прогулов и постоянных споров Ники с учителями практически по всем предметам.

Научившись писать, Турбина не отличалась грамотностью. Свои стихи она теперь писала без помощи мамы и бабушки, но они нуждались в серьезной вычитке (в первую очередь со стороны корректора, роль которого взяла на себя мама). Безграмотность осталась с Никой до конца ее дней — девушка не предпринимала ничего, чтобы исправить этот казус.

Со слов Людмилы Карповой, бабушки поэтессы, Ника в 1987 году приехала в Америку, где встречалась с лауреатом Нобелевской премии Иосифом Бродским. По сей день доподлинно неизвестно, состоялась ли эта встреча на самом деле или использовалась как один из приемов маркетинга вокруг персоны молодой и одаренной поэтессы. В фильме «Ника» у Турбиной несколько раз спрашивают, видела ли она Бродского в Америке, но главная героиня (в исполнении Лизы Янковской) так и не дает ясного ответа.

Стоит отметить, что Ника с юных лет не только писала стихи, но и играла в кино. Вышеупомянутый Евтушенко, например, снял ее в своей ностальгической картине о военном времени «Детский сад». В конце 80-х поэтесса появилась в художественной ленте «Это было у моря» режиссера Аян Шахмалиевой. Это история о воспитанниках интерната для детей с больным позвоночником. Впрочем, дальше карьера девушки не продвинулась. Однако в фильме «Ника» героиня надеется поступить в театральный институт — с ее поездкой из Ялты в Москву ради экзаменов связана часть сюжета. По сюжету Турбиной 27. И это ее последний шанс поступить — на следующий год девушку не примут уже по возрасту. Картина Василисы Кузьминой ловит героиню на сломе, Ника отчаянно пытается изменить судьбу и перевернуть надоевшую страницу судьбы. Она уже давно не вундеркинд и поэтессой не будет.

90-е семья Турбиной переживала очень непросто. Внимание Евгения Евтушенко исчезло — прозаик заметно охладел к Нике и перестал общаться с ее семьей, подозревая, что его связями и деньгами пользуются. Турбина в начале 90-х выпускает второй (и последний) сборник стихов под названием «Ступеньки вверх, ступеньки вниз». Средства на его издание поступили от Детского фонда поддержки молодых талантов — Нике на тот момент было 15.

Без внимания со стороны телевидения и печатной прессы Турбина замкнулась в себе и перестала читать стихи. Правда, продолжала писать (по-прежнему с ошибками), но складировала новые произведения в стол. Переходный возраст дался поэтессе с трудом: вылезли наружу отсутствие навыков коммуникации со сверстниками. Турбину всё чаще встречали в компании разных мужчин и в нетрезвом состоянии.

В 16 лет Ника познакомилась с 76-летним психиатром Джованни Мастропаоло, с которым сожительствовала в Швейцарии. Этот, мягко говоря, необычный роман продлился год, затем Турбина вернулась в Россию и ни в одном из интервью ничего не рассказывала о деталях этой связи. К 20 Ника подошла, растратив остатки нажитого состояния и пережив несколько попыток суицида.

Новое десятилетие Турбина встретила в Ялте — поэтесса переехала в родные края, где начала строить отношения с Костей, обычным молодым человеком, что работал барменом. Именно прототипом Кости стал персонаж Ивана, которого сыграл Иван Фоминов. Он пережил череду измен и алкогольные запои (несмотря на кодирование, Турбина всякий раз срывалась). В конце концов, отношения закончились.

Вопрос авторства стихов Ники — один из самых насущных. Он появился еще в эпоху всесоюзной славы поэтессы. Первые сомнения высказывал Юлиан Семенов, до выпуска ее первого сборника. Родители не особенно комментировали подобные заявления, а сама Ника лишь иронически отвечала завистникам в стихотворной форме, например, выпустив «Не я пишу свои стихи?» в 1982 году.

Один из главных исследователей Турбиной, Александр Ратнер — именно на его биографию Ники опирались сценаристы фильма, Василиса Кузьмина и Юлия Гулян, — также выдвинул версию, что не все стихи Ники на самом деле написала сама. Ратнер описывает воспоминания близких к семье людей, дополняя их показаниями психиатров, наблюдавших Нику, и сохранившимися рукописями, которые семья Турбиной передала Александру после ее смерти.

Эта теория Ратнера нашла отражение в фильме «Ника». Сценаристы подвешивают «чеховские ружья» — де-факто косвенные улики, как раз и говорящие о том, что стихи Турбиной не являются произведениями ее творчества, — которые в нужный момент громко «стреляют». Здесь же заложено ядро конфликта внутри семьи: по версии того же Ратнера, девочку просто эксплуатировали мама и бабушка. Кузьмина и Гулян добавляют мотив творческой зависти, упоминая, что Майя также писала стихи, но не решалась отнести их в издательство и получить, возможно, свою порцию славы. Для девочки поэзия была слишком хорошей, а для женщины средних лет — наивной и беспомощной.

Другие исследователи творчества Турбиной приходят к другому выводу — стихи Ники были переоценены в первую очередь из-за ее возраста. Для взрослого поэта такое творчество — признак стагнации и отсутствия щепетильной работы со словом, но для Ники это прорыв. Так, творчество Турбиной, по их мнению, было популярно, но бесталанно — людей поражал в первую очередь крайне юный возраст поэтессы, потому любые ее стихи превозносились.