Сыграй это еще раз, Чел: Ко дню рождения Адриано Челентано

Адриано Челентано — 85. В честь почти круглой и очень значительной даты вспоминаем не только песни, но и роли, образы и собственные киноработы самой яркой, шумной, громкой и самобытной звезды европейской массовой культуры второй половины минувшего века. 

Звезда эпохи

Челентано ворвался на экран как ветер больших перемен. Послевоенную Европу накрыла волна новой американской музыки — рок-н-роллов, твистов, — и Челентано, как многие другие молодые люди, начал играть именно в этом стиле. Ну, мало ли кто еще пытался играть и петь что-то в духе Чака Берри — чудаки находились, в общем, в каждой стране, включая самые экзотические. Но Челентано повезло с местом рождения: Италия пятидесятых была как никакая другая страна открыта миру, американские кинематографисты, журналисты и писатели чувствовали себя в Риме как дома. Так что здесь прославиться и вообще проявить себя было куда проще, чем в Париже, Лондоне или вовсе разорванном пополам Берлине. Челентано и проявил: первые же его баллады стали даже не хитами, а мощными общественными событиями.

Начал он с простого — старательного копирования американцев — и не гнушался даже выступлениями на конкурсах двойников. Но очень быстро перешел от подражания к созданию своего оригинального стиля. Когда юный певец впервые выступал на телевидении с 24 mila baci, говорят, зрители пришли в ужас от поведения музыканта: он имел наглость повернуться к зрителям не спиной даже, а задницей! Песенка же быстро, как бы сейчас сказали, завирусилась, и ее исполнитель стремительно превратился в настоящую рок-звезду.

Но славу очаровательному кривляке создало даже не телевидение, — раннее, неопытное и робкое — а именно кино. Челентано — один из первых европейских певцов, прославившихся не благодаря записям, пластинкам и концертам, а именно с помощью фильмов. С 1959-го он появлялся на экране как минимум пару-тройку раз в год. При этом стабильно исполняя роль самого себя — почти всегда даже не меняя имени. Просто музыкант, звезда, певец, человек дикого драйва, который своей энергией готов поделиться с каждым встречным. Таким он был и в музыкальной комедии «Ребята и музыкальный автомат», и в ее сиквеле «Музыкальный автомат кричит о любви».

Но ярче всего в этот период Челентано выступил в феллиниевской «Сладкой жизни». Крохотное камео, суперзвезда поет и пляшет с американскими звездами в римском ресторане во время банкета в честь кинозвезды. Но без этой фигурки, прыгающей и вопящей, фильм бы не состоялся: Челентано — символ времени, ревущего и стильного Рима, синоним глобального мегаполиса. Не за горами были и международные проекты, несущие музыканту уже мировую славу: певец ухитрился влезть в итальянскую прокатную версию американской ленты с Чаком Берри «Давай, Джонни, давай!» и сыграть небольшую роль в мюзикле «Эй, давай-ка твист!».

В это время многие музыканты добивались славы при помощи кино — тот же Берри тоже пользовался участием в фильмах как возможностью выхода на новую аудиторию. Но, в отличие от других, Челентано не пресытился мельканием на экране и не вернулся в студию, несмотря на то что в этот период писал хиты буквально один за другим. Он выбрал совсем иной путь.

Король комедии

После первых ролей и первого успеха в 1965 году двадцатисемилетний Челентано совершает едва ли не самый безумный, амбициозный и эффектный из своих поступков. Решив, что он теперь всё знает о кинопроизводстве, он задумал не только сыграть главную роль, но и выступить в качестве режиссера. Да еще и снять в дебюте собственную молодую жену Клаудию Мори — молодую актрису, которая еще недавно лишь мелькала в небольших ролях у Висконти и в пеплумах Роберта Олдрича.

Казалось бы, это гарантированный провал — парень возомнил, что поймал бога за бороду, и за это неизбежно должен понести наказание. Но вышло ровно наоборот. «Суперограбление в Милане» стало работой яркой, заметной и страшно популярной.

Во многом потому, что Челентано со снайперской точностью определил и собственное амплуа, и жанр, с которым легко и органично сможет работать: криминальная комедия, балансирующая на грани фарса. Одновременно Челентано выпускает один хит за другим — именно после «Суперограбления» вышли пластинки певца, туго набитые хитами на все времена. Так к концу 1960-х окончательно сформировался его образ, годный хоть для сцены, хоть для экрана, хоть для телешоу: беззаботный раздолбай с чувствительным сердцем, которого в равной степени хочется побить и расцеловать.

В последующее десятилетие этот публичный образ Челентано стал уже частью массовой культуры — и снова благодаря кино. Для певца начался золотой век самых ярких и заметных комедийных работ, в которых он прочно закрепился в качестве своеобразного итальянского Чаплина. Мастер спагетти-вестернов Серджио Корбуччи (тот самый, что снял «Джанго») ради Челентано перековался в комедиографа — и весьма успешно. За их первой совместной работой — «Историей любви и ножей» — последовали культовый «Блеф» и «Невезучий папарацци». Во всех них образ криминального раздолбая, авантюриста и хитреца обретал новые и новые очертания. 

«Блеф» в этом смысле, конечно, эталон комедии по-челентановски: с песнями, плясками, смертями, воскрешениями, эстетикой гангстерского кино и бронебойным юмором. Ровно в том же стиле решены и «Эмигранты» (здесь Челентано уже отправляется на родину гангстеров — в Штаты).

Другой постоянный соавтор актера в этот период — Франко Кастеллано, создавший едва ли не все остальные его заметные комедийные работы. Он придумал звезде другое амплуа и другой формат, еще более противоречивый: дикий мужлан. Ярче всего он раскрылся в одной из первых же их совместных работ, «Укрощении строптивого». Великовозрастный злюка, не желающий ни в какую связывать свою жизнь с женщиной, оказывается персонажем ничуть не менее увлекательным и зрелищным, чем веселый пройдоха. Его самовлюбленность и самоуверенность становятся поводом для сотни трюков и гэгов, а обаянием своим Челентано готов делиться хоть с чертом — на всех хватит. С другой стороны, ровно так же легко Челентано возвращается к образу беззаботного простака: например, в «Безумно влюбленном» того же Кастеллано, где умудряется втюриться до умопомрачения в настоящую принцессу. В «Тузе» ничуть не менее смешным и симпатичным оказывается азартный карточный шулер (снова актер возвращается в гангстерские, только чуть подновленные декорации).

Кажется, в этот золотой век актер и сам отлично понимает, что стал для современников новым Чаплином, и вслед за предшественником сыграл в мощной антифашистской буффонаде «Дядя Адольф по прозвищу фюрер», где, как и великий комик, исполнил сразу две роли. Только не самого Гитлера и его двойника, а карьериста-партийца и его близнеца-революционера. Получилось не только ярко и смешно, но и злободневно: неонацизм в семидесятые в Италии пугал, и по нему следовало проехаться таким вот мощным энергетическим катком, набитым шутками и плясками.

Вообще, в смысле гражданственности Челентано никогда не опускал планку: он и в песнях, и в кино особенно охотно высмеивал чиновников, коррупционеров, порой буквально и напрямую. Даже в весьма преклонном возрасте, оказавшись на фестивале в Сан-Ремо, в прямом эфире между песнями он не жалел проклятий в адрес правительства и государственных СМИ (особенно досталось каналу, который как раз вел прямую трансляцию). А уж в молодые годы актера и певца было не остановить. «Бинго Бонго» — одна из самых характерных его работ — не просто комедия, а мощнейшее высказывание о защите окружающей среды. Челентано тут сыграл человека-обезьяну, который выступает посредником между людьми и животными и находит компромисс, выгодный и жаждущему прогресса хомо сапиенсу, и представителям дикой природы.

По иронии судьбы, как раз где-то в период «Бинго Бонго» популярность актера и его актуальность понемногу стали угасать. К концу восьмидесятых комедии с Челентано стали всё менее заметными, критика их не щадила, коммерческий успех остался далеко позади. И, надо сказать, актер поступил самым мудрым образом — оставил навсегда экран, поняв, что двадцать лет востребованности образа остались позади, после пятидесяти охмурять, скакать и водить за нос уже невозможно. Во многом именно благодаря этому своевременному уходу с экрана Челентано и остался одним из лучших и самых неординарных комиков своего времени.

Почти серьезный

Одними лишь комедиями фильмография Челентано не исчерпывается. Он пробовал себя в разных жанрах. Альберто Латтуада, один из отцов неореализма, снимал его в весьма серьезной ленте «Белый, красный и…»— причем партнершей актера была Софи Лорен. Здесь поп-звезде досталась роль замкнутого и пугливого пациента больницы, влюбленного в ее новую директрису (монахиню-вдову в исполнении Лорен). Автор «Развода по-итальянски» Пьетро Джерми тоже нашел для Челентано серьезный образ — наивного деревенского дурачка в фильме «Серафино», который оказывается жертвой черствости и жестокости: то «пушечным мясом» в армии, то объектом травли среди односельчан.

Едва ли не самая странная работа Челентано в серьезном кино — «Пять дней». Это едва ли не единственная лента Дарио Ардженто не в его фирменном жанре эстетского фильма ужасов, джалло. Здесь он обращается к формату военной драмы, а Челентано играет уголовника, сбежавшего из тюрьмы прямиком в пекло войны за объединение Италии.

Но главный челентановский козырь после комедийных ролей — конечно, режиссерские работы. В дебютной, «Суперограблении», он придумал сам себя и дальше раз за разом предлагал миру новые образы, которые никто другой для него сочинить был просто не в силах. «Юппи Ду» — настоящий гимн музыке, сексу, свободе, любви. Челентано здесь вырвался не из амплуа веселого жулика, а вообще за все мыслимые рамки. Тут нет сюжета — только картины, наброски, этюды. Нет истории — только осколки общего. Зато уйма музыки, сюрреалистических и абсурдистских приемов и образов. Сравнить фильм можно разве что с пинкфлойдовской «Стеной», рамки кино этому мультимедийному проекту явно тесны. Ничего странного нет в том, что спустя десятилетия «Юппи Ду» впечатляет — и тех, кто смотрел в детстве «Блеф», и тех, кто о Челентано вовсе не слышал.

Вообще, как режиссер Челентано всегда был куда смелее, чем все, кто когда-либо снимал его в своих фильмах (ну, кроме Феллини разве что и Ардженто). Всего три полноценные работы (кроме «Суперограбления»), но каждая сделана поверх всех мыслимых барьеров и форматов. «Безумец Джеппо» — автопортрет утомленной славой звезды, которая жаждет чего-то нового. И получает — благодаря большой и сильной любви. «Джоан Луи» — пусть и освистанный публикой — предлагает вовсе безумную смесь из мюзикла, агиографии пророка и новой версии Библии (куда смотрит Ватикан). Челентано в нем снова снял самого себя в роли самого себя — пророка, проповедника, который с помощью музыки меняет людей и дарит им веру. В чьем угодно еще исполнении такой сюжет казался бы бредом самовлюбленного зазнайки. У Челентано — простое признание: я делаю то, что никто другой сделать не способен. И правда ведь, дарит веру, даже на девятом десятке лет, давая раз в десятилетие концерты и давно не снимаясь!