«Сомнение и рефлексия как признак внутренней перемены»: Клинический психолог смотрит сериал «Аутсорс»

Проекты, рассуждающие о моральных дилеммах и экзистенциальных кризисах, зачастую становятся катализатором активного обсуждения. «Аутсорс» рассказывает историю тюремных работников, решивших исполнять приговор смертной казни руками тех, кто пострадал от деяний осужденных. Клинический психолог Дарья Яушева рассказывает, какие особенности в поведении героев могут стать ключом к пониманию их действий и как тюрьма во главе города влияет на жителей.

— Можем ли мы начать с того, что опишем общую атмосферу, в которой существуют герои? У нас есть некий город N, в котором, очевидно, жить не очень весело, и все об этом говорят. Может ли эта гнетущая атмосфера влиять на мышление персонажей, которых мы видим?

Дарья Яушева: Безусловно. Как терапевт могу сказать, что мы рассматриваем контекст, а контекст всегда влияет на человека. Он формирует его мышление, поведение, ценностные установки. Если говорить о контексте этого сериала, то 90-е — это время хаоса, правового вакуума, экзистенциального кризиса. Ценности людей формировались в условиях борьбы мотивов. Один из главных мотивов — выживание, базовый уровень пирамиды Маслоу. В таких условиях до вопросов самоактуализации и осмысления ценностей просто не доходило. Плюс турбулентность, нестабильность — это тоже факторы, которые сильно влияют на психику. В теории привязанности есть понятие базовой эмоциональной потребности в стабильности и безопасности — как в мире, так и в отношениях с людьми. В 90-е этого не было, и, конечно, это сильно отразилось на людях.

— Можно ли сказать, что 90-е до сих пор остаются на экране, потому что этот экзистенциальный кризис у многих до сих пор не разрешился?

Дарья Яушева: Да, во-первых, потому что кризис действительно не завершен. Многие остаются травмированными. Последствия тех условий, в которых люди жили, и тех отношений, которые тогда сложились, до сих пор сказываются. Это хорошо показано в сериале. Например, героиня (Наташа) беременеет и обращается за поддержкой к матери, но получает отказ. Или отношения партнерши (Кати), страдающей алкоголизмом. Эти взаимоотношения формируют травму. Конечно, нельзя прямо ставить диагноз ПТСР, но определенные факторы травматизации присутствуют. Также показаны способы, которыми люди справлялись с этим, — зависимости, алкоголь.

— Если мы не будем ставить диагнозы, но попробуем протипировать трех главных героев — Костю, который приезжает, Сашу, у которого изнасиловали невесту, и третьего персонажа Рому, который проявляет интерес к жене Кости, — можно ли выделить у них определенные психологические типажи?

Дарья Яушева: Да, и самый интересный персонаж — это, конечно, Костя. На протяжении посмотренных мною четырех серий он вызывает у меня много вопросов. С одной стороны, у него есть черты антисоциальной личности, он легко убивает людей…

— Мне он кажется человеком с психопатическими наклонностями, будто у него отсутствует человечность.

Дарья Яушева: Сейчас это называют диссоциальным расстройством личности. Раньше использовали термин «антисоциальное расстройство», а еще раньше говорили о психопатии, например, по Ганнушкину. У Кости действительно есть эти черты: отсутствие эмпатии, стремление к контролю, власти. Это заметно по тому, как он общается с женой: она всё время напряжена рядом с ним. Интересно, что сначала он кажется эмпатичным. Костя откликается на страдания заключенного, которого казнят первым. Это контрастирует с его коллегами, которые полностью выгорели. Они смотрят на осужденного как на изгоя, а Костя проявляет к нему интерес.

— Да, коллеги видят в нём просто преступника, а он будто хочет понять, что у него за статья.

Дарья Яушева: Но это, скорее, когнитивная эмпатия. Она отличается от эмоциональной, когда человек действительно переживает за другого. Когнитивная эмпатия — это способность интеллектуально понимать чужие эмоции, но не чувствовать их. Она встречается, например, у людей с расстройствами аутистического спектра, хотя это совершенно другой случай. В случае Кости она сочетается с холодностью и рационализацией. Он оправдывает свои поступки идеей справедливости. В четвертой серии он удивляется, почему другие воспринимают его действия просто как работу, а для него это нечто большее. Это механизм рационализации, который мы часто видим у серийных убийц. Они находят идеологическое оправдание своим преступлениям. Например, у «ангарского маньяка» или Теда Банди тоже была «миссия», которой они объясняли свои поступки. Это нужно, чтобы оправдать перед собой желание убивать.

— Почему герои обращаются за советом к осужденным? Как это можно объяснить?

Дарья Яушева: Они воспринимают осужденных как источник информации. Здесь можно говорить о «когнитивном расщеплении». Когда я готовилась, я изучала исследования о том, что чувствуют и переживают люди, работающие в исправительных учреждениях, особенно те, кто выполняет роль исполнителей. Часто фиксируется выгорание, связанное с чувством вины, и расщепление. С одной стороны, им приходится выполнять эту тяжелую работу — убивать человека, что вступает в конфликт с их ценностями. Но это необходимо вытеснить, чтобы продолжать работать. Многие справляются с чувством вины через время. И в этом контексте мы видим расщепление: с одной стороны, осужденные — это все-таки люди, и они признают за ними знание, экспертность, с другой — это те, кого нужно убить или передать выполнение этого решения другим. Поэтому эмпатии у них нет, но личность они все-таки признают. Это двойственное отношение.

— Во второй серии герои рассуждают, кого можно считать человеком, а кого нет. Если посмотреть с точки зрения «закона джунглей», решение Кости отдать пистолет тем, кто пострадал от осужденных, может показаться справедливым. Но с гуманной точки зрения это выглядит жестоко, почти как поведение животных. Можем ли мы с психологической точки зрения оправдать смертную казнь? И можем ли мы после того, что сделали осужденные, считать их людьми?

Дарья Яушева: Если рассматривать общество как совокупность индивидов, мы признаем каждого человека личностью. Я смотрю на это с точки зрения экзистенциальной терапии и философии. Если мы забираем у человека право быть личностью, мы лишаем его возможности нести ответственность за свои поступки. И, наоборот, если он несет ответственность, значит, он остается личностью. Второй момент — это важно для нас, чтобы не дегуманизировать себя. Здесь есть тонкость: насколько гуманно передавать казнь родственникам осужденных. Это месть, и существует искажение, что месть облегчает страдания. Мне кажется, это негуманно прежде всего по отношению к родным, потому что они становятся на тот же уровень, что и осужденные.

— То есть они становятся такими же, как осужденные?

Дарья Яушева: Да, они не становятся такими же личностно, но они совершают аналогичный поступок, и им предстоит жить с последствиями. Они не могут ощутить это немедленно, но позже им придется с этим смириться. Это одна из причин, почему государство берет на себя монополию на насилие — чтобы человек не жил с последствиями своих поступков. Но возникает другой вопрос: что происходит с людьми, которые осуществляют эту монополию? Это уже тема предыдущих исследований.

— Да, и мне кажется, важно поговорить о таких исполнителях. Например, у Кости есть явный паттерн поведения, но как там оказались Саша и Роман — неясно. Саша рассуждает об эмпатии, логике, а Роман кажется совершенно бездеятельным персонажем. Как они оказались в этой системе и какую роль играют?

Дарья Яушева: Интересно, что они даже не могут рассказать о своей работе. В четвертой серии начальник тюрьмы говорит, что исполнителей нельзя называть, и это остается скрытой информацией. Я думаю, что в сериале это не до конца раскрыто. Возможно, тюрьма — градообразующее предприятие, и это был выбор без выбора, или это случайное решение. Мы не знаем всех обстоятельств. Но они действительно выглядят случайными людьми в этой системе. В первой серии видно, что они переживают выгорание: один из признаков выгорания — это холодное отношение к людям, когда они начинают воспринимать других как механические объекты без эмоциональной привязанности. Это часто происходит у людей, работающих с другими людьми, например у врачей.

— То есть они воспринимают людей скорее как набор характеристик, чем как личностей?

Дарья Яушева: Да, у них есть признаки выгорания: усталость, потеря интереса, отсутствие эмоций, деперсонализация. В контексте эмоционального выгорания — это такое обезличенное отношение к другим, цинизм. Другие признаки — «юмор висельника» и ощущение себя жертвой обстоятельств. В целом они не получают удовлетворения от того, что делают.

— При этом они говорят, что хотят уехать. Почти все. Или, например, это обсуждают персонажи, которые с ними живут, как жена прокурора. Или, когда они обсуждают будущее, предполагая, что все осужденные будут казнены, они планируют уехать. То есть у них все-таки есть импульс выбраться из этого болота?

Дарья Яушева: Думаю, у них есть мотивация изменить свою жизнь, но с течением времени, когда перемен не происходит, развивается выгорание, возникает разочарование и апатия. История с аутсорсом становится для них способом пробудить подавленные мотивы и хотя бы немного изменить свою жизнь. Все они кажутся выгоревшими и потерявшимися.

— А как тюрьма как градообразующее предприятие влияет на городские ценности? Ведь, когда люди живут в одном месте, они, по идее, должны следовать общим принципам?

Дарья Яушева: Это, безусловно, влияет на людей, потому что воздействует по цепочке. Люди, работающие в системе, их семьи, а затем и другие люди, знакомые с этим кругом, начинают нормализовывать насилие. Это часто проникает в семьи, потому что у людей, работающих с насилием, сдвигается планка нормы, и насилие становится частью привычного фона. Если человек может осознавать, что это не нужно переносить на семью, то это в меньшей степени сказывается, но всё равно в какой-то форме это влияет на окружающих. В городе развивается свой фольклор, связанный с насилием, и эта атмосфера чувствуется.

— Кажется, у главных героев с осознанностью действий большие проблемы. Но можем ли мы хотя бы у кого-то из них разглядеть зачатки осознанности? Может, не у главных героев, но хотя бы у тех, кто их окружает? Мне кажется, что единственный персонаж, у которого это можно увидеть, — это жена тюремного врача, заразившаяся ВИЧ.

Дарья Яушева: Саша интересен тем, что он сомневается. Сомнение — признак рефлексии. Это значит, что он переживает перемены. Он сначала не хотел жениться, потом согласился принять ребенка, потом снова изменил мнение. Это свидетельствует о внутренней рефлексии и развитии. Насчет осознанности — это скорее зачатки. Жена главврача — интересный персонаж, но к ней тоже есть вопросы. Как она не замечала или, возможно, не проговаривала склонность мужа к зависимости и эротомании?

— Может быть, это связано с тем, что ценности и обязательства, в том числе семейные, воспринимаются как незначительные?

Дарья Яушева: Возможно, это связано с тем, что нормализовано отношение, при котором человек пренебрегает собой. Если смотреть на разных героев, то их отношение к себе явно выражается в низкой самооценке.

— А что вы думаете о женских персонажах? Довольно часто в сценариях женские герои становятся второстепенными или неважными. Но здесь они скорее отражают своих мужей и семью без попытки скрыть что-то. Можно ли рассмотреть женских героев как интересный элемент для понимания общей картины?

Дарья Яушева: Один из женских персонажей — жена прокурора — пытается быть катализатором изменений для мужчин. Если бы ставить ей диагноз, я бы сказала, что у нее есть черты пограничного расстройства личности: эмоциональная нестабильность, агрессивность, импульсивность, склонность к зависимостям. Ей хочется посочувствовать, потому что, возможно, в другом контексте она могла бы раскрыться по-другому. Контекст, в котором она находится, сильно на нее влияет.

— А как насчет жены Саши? Она тоже проявляет самостоятельность, борется за право не делать аборт, несмотря на давление с разных сторон. Это, кстати, хорошо показано в сериале — давление на женщину с требованием сделать аборт. Сначала врач, потом мать, потом муж. Но она всё же отстаивает свое право выбирать.

Дарья Яушева: Да, ее борьба с этим давлением тоже важна. Это показано очень ярко в диалоге с матерью, когда она отстаивает право на самостоятельный выбор. Это подчеркивает важность свободы женщины в принятии решений. Ее персонаж, как и персонаж Саши, размышляет, ищет разные пути. В этом их сходство. Это делает их очень интересными героями.

— Жена Кости — еще один интересный персонаж. Она тонкий и чуткий человек, что подчеркивает ее профессия филолога. Ее склонность искать дополнительные смыслы в литературе говорит о чувствительности.

Дарья Яушева: Да, ее выбор между книгой и сапогами отражает стремление к ценности, а не к материальному. Такие люди с тонкой натурой часто оказываются в абьюзивных отношениях, и у Кости есть абьюзивные черты. Мы видим, как ее персонаж раскрывается и сразу же закрывается с Романом. Этот страх и тревога, которые она испытывает, делают героиню многослойной и интересной.

— Хочется еще поговорить о смене фокуса интереса. Обычно зритель интересуется историями убийц, тру-краймами, но здесь мы следим за героями, находящимися «по ту сторону» этих событий. Можем ли мы связать это с общечеловеческим интересом к тру-крайму и попыткой объяснить природу человеческого поведения?

Дарья Яушева: Интерес к тру-краймам существовал всегда. Это попытка обезопасить себя через понимание. Мы думаем, что если понимаем, как действуют преступники, то можем защитить себя. Также это связано с тенью из психоанализа — с тем, что мы считаем «плохим» и подавляем в себе. Это дает возможность взглянуть на злодея через эмпатию и понять, каково быть на месте другого человека.

— В этом сериале меньше акцента на экшен-сценах с убийствами, что дает больше пространства для рефлексии. В тру-крайме часто возникает вопрос: что бы я сделал, если бы оказался на месте родственника жертвы? Или как бы я поступил в ситуации Кости?

Дарья Яушева: Да, этот внутренний диалог о ценностях важен. Однако, если сильно увлечься тру-краймом, можно сместить свои внутренние нормы. Это опасно, потому что чрезмерная вовлеченность может повлиять на повседневную жизнь и восприятие мира.

— Что вы думаете о самосуде в нашей культуре? Часто можно услышать требования наказать преступников теми же методами, которые они применили к своим жертвам. Это адекватная реакция или отклонение?

Дарья Яушева: Это попытка восстановить справедливость, но также и реакция на страх. Агрессия часто бывает ответом на страх. Это проявляется, например, через «красную ярость», когда человек защищает свои ценности. Это не исключительно наша особенность, подобное можно наблюдать и в других странах. Важно, чтобы государство брало на себя ответственность за наказание, поскольку эмоциональный импульс может привести к ошибке. Мораторий на смертную казнь введен по причине возможных судебных ошибок.

— Как вы считаете, могут ли такие проекты, как этот сериал, поднять важные вопросы о текущем состоянии общества? Ведь в «Аутсорсе» есть отсылки к 1996 году и современным российским культурным кодам.

Дарья Яушева: Да, такие проекты могут быть полезны, если они не дают четких ответов и позволяют зрителю поразмышлять. Важно, чтобы они способствовали рефлексии, а не просто подталкивали к решению. Только так можно начать диалог о том, что правильно, а что неправильно в нашем обществе.