Первые впечатления о третьем сезоне сериала «Шершни»: Под сенью девушек в лесу

На Showtime и по подпискам Amediateka и «Премиум» в Okko стартовал долгожданный третий сезон «Шершней» — дикого гибрида «Остаться в живых» и «Отчаянных домохозяек», который обзавелся внушительной армией поклонников. Делимся первыми впечатлениями о трех первых эпизодах популярного шоу.

С чего всё начиналось: в 1996 году школьная футбольная команда из Нью-Джерси отправляется на чемпионат в Сиэтл. Их самолет терпит крушение где-то в канадской тайге. Полтора года школьницы, тренер и парочка парней выживают в лесу, всё больше убеждаясь, что помощи ждать неоткуда. Как именно «Шершни» вернутся в цивилизацию, зрителям пока всё еще неизвестно. Однако параллельно с хроникой лесного одичания в далеком 96-м разворачивается история настоящей цивилизованной дикости в наши дни.

В первых сериях нового сезона страшная зима закончилась. Тренер Бен (Стивен Крюгер), который, по всей видимости, поджег охотничий домик, где жили девочки в морозное время, скрывается в другой части леса. Нэтали (Софи Тэтчер) стала лидером «Шершней», сообща им удалось построить жилища из веток и наладить новый быт, в котором есть место даже разведению кроликов и уток, а также ягодному вину. Лотти (Кортни Итон) испытывает на товарищах галлюциногены и свои психоаналитические способности. Идиллию рушит бунтующая Шона (Софи Нелисс) и жуткие крики деревьев по ночам, которые теперь уже слышит не только жрица с шизофренией. А спустя 25 лет выжившие прощаются с Нэтали, а Шона снова начинает получать конверты с загадочными записями и с опаской озираться по сторонам.

Жужжание «Шершней» не сразу привлекло толпы фанатов. Это был тот редкий случай, когда поначалу кажется, что перед вами очередное проходное шоу, но чем дальше в лес, тем очевиднее — что-то с ними не так. Школьницы в лесу слишком легко сворачивают с прохоженных сценарных троп, домохозяйки на уютных кухнях слишком привычно хватаются за ножи. Образы героинь и в юности, и 25 лет спустя по ходу истории постоянно, как в открывающей заставке, искажаются какой-то жуткой потусторонней рябью, оказываются лишь проекцией нездешней тьмы, чье холодное дыхание сквозит в каждой серии. Героини в современности становятся рельефнее и объемнее с каждой новой детской лесной травмой и тайной. Тени, отбрасываемые давними событиями, становятся всё длиннее и заметнее. Тот факт, что к третьему сезону этот прием не исчерпал себя, свидетельствует о солидной проработке персонажей, которая оказалась даже внушительнее, чем виделось поначалу.

Первый сезон был скорее притравочным, зрители послушно ждали, когда там, в лесу, начнет происходить Страшное и Непоправимое, а оно начало происходить в будущем, когда неизвестный шантажист заставил солидных женщин вновь показать жало. Во втором сезоне всего, что называется, дождались: каннибализма, мертвых младенцев, ритуальных убийств и прочих связующих жуткое прошлое с не менее жутким настоящим нитей. Таким образом, скормив изголодавшимся зрителям всю пикантную прикормку во втором, к третьему сезону сценаристы Эшли Лайл и Барт Никерсон всерьез берутся за внутренних демонов своих располовиненных таймлайнами героинь.

Выжившие Шона (Софи Нелисс / Мелани Лински), Нэтали (Софи Тэтчер / Джульетт Льюис), Таисса (Джасмин Савой Браун / Тони Сайпресс) и Мисти (Сэмми Ханратти / Кристина Риччи), а во втором сезоне еще Лотти (Кортни Итон / Симона Кэссел) и Вэн (Лив Хьюсон / Лорен Эмброуз) в настоящем носят разные социально-приемлемые маски от медсестры до сенатора. Однако все они по-прежнему в любой непонятной ситуации стремительно облачаются в звериные шкуры и берутся за копья (разумеется, метафорически). «Шершни» к третьему сезону очевидно становятся сериалом о грехопадении: подростки творят дичь в лесу, взрослые творят дичь в тихом пригороде Нью-Джерси, и те и другие прикрываются роком, обстоятельствами, неизбежностью, а самые отбитые — злым духом леса. Но правда в том, что «вернуться» в метафизическом смысле героиням не дают не дремучие канадские леса, а эта самая незримая черта дозволенного.

Покрытые уже упомянутой рябью неопознанных помех, образы героинь приобретают всё более интригующую двойственность. Они одновременно ощущают себя хищницами и жертвами с тех пор, как в лесу вытянутая карта решала, кто ты, охотник или добыча. Уже во второй серии Шона вновь проявляет себя то ли как охотница, то ли как добыча, то ли как жертва застарелой паранойи, когда кто-то забывает мобильный телефон в соседней кабинке ресторана. Раскрывать карты постановщики пока не торопятся и, кажется, заигрывают со зрителем. Та же сцена с телефоном выглядит пока что дразнящей пустышкой, но может оказаться и важным сюжетным звеном. Однако самой большой интригой третьего сезона, пожалуй, станет судьба покинувшего воспитанниц тренера. Отказавшись от унизительных сделок с совестью, он к третьему сезону остался последним оплотом нормальности, так что выглядит теперь не менее потусторонне, чем кричащие деревья.