Научные и психологические эксперименты, которые мы видим в фильмах и сериалах

В Okko продолжает эксклюзивно выходить сериал «Калимба» — увлекательный триллер Нурбека Эгена о социальном опыте, в рамках которого психиатр запирает в специально обустроенном подвале преступников и их жертв. Разбираемся, как через научные эксперименты в фильмах и сериалах показывают состояние общества и отдельно взятой личности.

Люди в замкнутом пространстве

В напоминающем бункер подвале клиники посреди лесной глуши в ленинградской области прославленный профессор психиатрии Виктор Мещерский (Фёдор Бондарчук) сталкивает две вроде бы противоборствующие стороны: совершивших зло и пострадавших от чужих поступков. Вор-манипулятор Елисей (Сергей Горошко) украл у наивной девушки Кати (Алёна Михайлова) крупную сумму денег и сбежал в неизвестном направлении. Журналист Андрей (Константин Плотников) подсел на тяжелые наркотики, а его жена и вовсе умерла от передозировки. В этой беде Андрей винит торговца наркотиками Рому (Пётр Скворцов). Сергея Аркадьевича (Дмитрий Воробьёв) пять лет назад сбила машина, после чего мужчина может передвигаться только на инвалидном кресле. Он уверен, что аварию кто-то подстроил. Однако Мещерский находит девушку Наташу (Елизавета Шакира), которая сидела за рулем машины. У нее проблемы с алкоголем. Таню (Юлия Волкова) в подростковом возрасте изнасиловал педофил Нурлан (Джал Ибрагимов). В отличие от классического варианта, когда испытуемых запирают в отдаленном месте силой, герои «Калимбы» собрались в доме по своей воле: им пообещали приличный гонорар. Однако в какой-то момент эксперимент уходит в неожиданную сторону и становится ясно, что травмирующее прошлое и совершенные много лет назад ошибки каждого влияют на настоящее. Не исключено, что Мещерский собрал в одном подвале вовсе не случайных участников. Подопытные могут быть связаны между собой.

Похожим образом действовали Наталья Меркулова и Алексей Чупов в сериале «Колл-центр», когда поместили в замкнутое пространство московского офиса двенадцать телефонистов секс-шопа и одну бомбу. По сюжету невидимые манипуляторы извне, представившиеся Мамой и Папой, обещают всех взорвать, если заложники не будут вести себя как послушные дети. Загадочные злодеи тут, как водится, не главное — гораздо важнее то, как истинные черты характера людей обнажаются в экстремальных условиях. Что ж, ситуации экстремальнее для проработки психологических травм не придумаешь.

Если говорить про зарубежные фильмы и сериалы, то аналогичные вводные использовал Джеймс Ван при запуске франшизы «Пила». Хотя с годами вселенная разрослась до десяти частей, ключевые принципы остались неизменными: хитроумные психологические игры, изощренные ловушки, отчаянные попытки выжить. Всё это поддерживается первоклассным саспенсом, который делает «Пилу» столь живучей.

Идентичная формула — замкнутое пространство, таинственный профессор (он же безумец), растерянные испытуемые, игра на нервах — служила двигателем сюжета культового сериала Брит Марлинг и Зала Батманглиджа «ОА». В нём, как и в «Пиле», антагонист в ходе жестоких экспериментов над телом и разумом сталкивает своих пленников с околосмертными переживаниями, но самое интересное, что, как и во всех вышеперечисленных вариантах, травмирующий опыт служит ключом к пониманию происходящего. То есть внутренние проблемы неизменно отражают проблемы общие (и наоборот).

Стэнфордский тюремный эксперимент

Порой основой для психологических фильмов про эксперименты становятся реальные события. В 1971 году американский социальный психолог Филип Зимбардо поставил в Стэнфордском университете любопытный опыт. Эксперимент представлял собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни и на влияние навязанной социальной поведенческой модели. Добровольцы играли роли охранников и заключенных и жили в условной тюрьме, устроенной в подвале факультета психологии. А в 2015-м Кайл Патрик Альварес снял триллер «Стэнфордский тюремный эксперимент», который точно реконструировал не только сами условия опыта Зимбардо, но и целую эпоху, в которой вообще были возможны подобные проверки теорий на практике. В вышедшей в 2001 году немецкой картине по тем же событиям «Эксперимент» гораздо больше внимания уделено крови и насилию, в американском же фильме на первый план вышли чувства героев в крайне необычных условиях.

Человек и тело

Про то, как травма из прошлого, подкрепленная жутким экспериментом из настоящего, влияет на человека и внутренне, и внешне, красноречиво рассказала француженка Жюлия Дюкурно. Что будет, если пострадавшей в автокатастрофе интегрировать в голову титановую пластину, а спустя годы предложить заняться сексом с автомобилем? Ответ сформулирован в «Титане». Вписывая фильм в традицию нового французского экстрима с элементами арт-порно и отдавая дань уважения техноэротике Дэвида Кроненберга, криповой эстетике Ханса Руди Гигера, безумным бэд-трипам Гаспара Ноэ, Дюкурно воссоздает трансгрессивное кино нулевых с присущим ему шок-контентом.

Нарочито гиперболизированные эмоции и безумный градус экстрима нужны для того, чтобы обнажить агрессию по отношению ко всем: к себе, к близким, к жизни. Сам феномен любви по Дюкурно одновременно и проклятие, и божья милость, но она недоступна героине фильма. Здесь можно порассуждать о крахе семейных отношений, о размытии границ сексуальности, о пришедших на смену человечеству машинах, о гендерных стереотипах, но ярче всего читается рассуждение о том, до чего может довести поиск своего «я», к чему приводит мучительный поиск идентичности. Если взять во внимание французский миграционный кризис, то становится еще понятнее, почему дикий эксперимент о забеременевшей от автомобиля стриптизерше произвел фурор на Каннском кинофестивале 2021 года и взял «Золотую пальмовую ветвь».

Так же отталкивается от изменений телесной оболочки Брэндон Кроненберг. «Антивирус», «В чужой шкуре», «Бескрайний бассейн» — в каждом его фильме трансформация внешняя обнажает изменения внутренние. По Кроненбергу-младшему экспериментальные научные технологии, трансформирующие внешнюю оболочку, нужны для того, чтобы обозначить их воздействие или, наоборот, отсутствие влияния на людскую природу. Когда уродливая человеческая суть выползает наружу, спасения нет — именно так выглядит безнаказанность. Вопросы нравственности и морали уже никого не интересуют.

В самом начале «Бескрайнего бассейна», когда кадры идиллического резорта угрожающе закручиваются, а маски, которые принято надевать на местный праздник, не украшают, а уродуют, становится понятно, что всё не то, чем кажется. Борющийся с внутренней дрожащей тварью персонаж Александра Скарсгарда раз за разом проигрывает поединок, однако победы (или поражения) в сражениях с двойниками не помогают ему побороть собственную немощность. Клон или не клон — какая разница, если внутри гниль? Так или иначе, насилие порождает насилие, и зрителю предлагается увидеть, к чему приводит вседозволенность.

Человек и эго

Одержимость собственным эго выходит из-под контроля и в драмеди Кристоффера Боргли «Тошнит от себя», где безжалостно препарируются самые зудящие раны социума, — после просмотра страшно взглянуть в зеркало. Рассуждение о тотальной зависимости человека от общественного мнения во времена, когда все безразличны друг к другу, приводит к печальному выводу: если даже кому-то удается выйти из тени, его тотчас поглощает тьма из нарциссизма и тщеславия.

Жажда славы и признания становится движущей силой для героини. Именно поэтому она обращается к экспериментальным таблеткам российского производства — вызванные препаратом кожные увечья по замыслу девушки должны привлечь внимание к ее персоне. Путь к разрушительному совершенству вскрывает пороки потерянной героини и ее окружения, при этом зритель успевает почувствовать как отвращение, так и сочувствие, потому что непременно узнает в жутком перформансе себя. Урок усваивается предельно четко: мания величия разрушает личность.

Кстати, в новом фильме Боргли — в «Герое наших снов» с Николасом Кейджем — мы тоже наблюдаем тотальную зависимость от общественного мнения и тягу к славе. Правда из-за того, что сдерживать в себе низменные качества уже невозможно, пороки частные выливаются в пороки общие. Феномен неясного происхождения (или эксперимент), когда профессор биологии начинает массово сниться тысячам людей, открывает глаза на то, что источником зла всегда является не кто-то, а мы сами. Авторы, герои (убийцы и жертвы) самых безобразных кошмаров — всегда мы.

Тщеславный герой Кейджа — классический персонаж Боргли. Сомневающийся снаружи, уродливый внутри патологический лгун находится в состоянии перманентного противоречия, когда его представления о себе расходятся с реальностью. Неспособный что-либо предпринять поначалу, он является в сновидениях как пассивный наблюдатель, но, когда эго достаточно напитывается, приступает к действию. Внутренний демон сыт.

Человек и среда

У Йоргоса Лантимоса, напротив, источником зла является не человек, а враждебное окружение. Здесь справедливо будет обратиться к греческой «странной волне», появившейся в 2000-е. Лантимос стоял у истоков течения вместе с Афиной Рахель Цангари. Попытка переосмыслить кризис в стране привела к новому кинематографическому направлению («Клык», «Аттенберг», «Шевалье» и «Альпы» — лишь несколько ярких примеров). Изоляция от внешнего мира в «Клыке» возведена в абсолют: в качестве эксперимента родители не выпускают своих детей за пределы дома, пока не выпадет правый клык.

В 2010-е греческий автор начал снимать на английском и с голливудскими звездами, но от корней ушел недалеко. Преодолеть страх перед социумом Лантимос призывает персонажей «Лобстера», причем дает им на это всего 45 дней. По правилам отеля, в котором оказываются одинокие люди в странном будущем или альтернативной реальности, необходимо в короткий срок найти себе пару, иначе постояльцев превратят в животных (лобстеров и не только). Еще сильнее обреченность, вызванную разобщенностью, режиссер выражает в образе Беллы Бакстер (Эмма Стоун) из «Бедных-несчастных». Воскрешенная доктором девушка с мозгом своего нерожденного ребенка вступает в жизнь злой, под стать злому миру. Правда, со временем, даже несмотря на разочарование в мироустройстве, героиня приходит к гармонии.

Научные эксперименты в фильмах и сериалах на разных уровнях фиксируют социокультурные феномены: будь то поиск идентичности, борьба за место под солнцем или тотальная разобщенность. А если знать мир, то можно его улучшить. Белла Бакстер сумела. И мы тоже сможем.