Летающие меченосцы и сентиментальные гангстеры: История гонконгских боевиков в пяти именах

7 апреля неутомимому трюкачу Джеки Чану исполняется 70 лет. На рубеже 1980-90-х изобретенная им кунг-фу-комедия покорила весь мир, а сам он на четверть века превратился в главную азиатскую суперзвезду. По случаю юбилея живого классика рассказываем, как возникли гонконгские боевики и как эволюционировал жанр с течением времени.

Ран Ран Шао

Гонконгский кинематограф, как и сам мегаполис, фактически был создан эмигрантами из Китая. Среди беженцев, покинувших Поднебесную после Второй мировой войны, оказались многие шанхайские кинематографисты. В их числе — продюсер Ран Ран Шао, младший из шести братьев Шао, в 1920-е стоявший у истоков китайского кинематографа. Начав с нуля в Гонконге, в 1957 году он основал Shaw Brothers Studio — самую большую на тот момент частную кинокомпанию в мире.

На Shaw bros производились фильмы самых разных жанров — от мюзиклов и комедий до хорроров, однако в мировую историю компания вошла как прародительница кино о боевых искусствах. Фильмы жанра уся (в буквальном переводе — «благородный воин») о героях далекого прошлого, победивших гравитацию, в Китае снимали еще в немую эру, но «уся-бум» случился лишь в конце 60-х. И вовсе не в Китае, где подобные картины на полвека оказались под запретом, а в свободном Гонконге.

Прорыв в развитии жанра совершил режиссер Кинг Ху, беженец из Пекина, в 1966 году снявший на студии Ран Ран Шао хрестоматийный экшен «Пойдем выпьем со мной». Приключения молодой воительницы, в одиночку противостоящей банде разбойников, представляли собой ядерную смесь из китайских мифов, американских вестернов и японских лент о самураях. Ставка в фильме делалась на сложные и вместе с тем грациозные поединки-шоустопперы, вокруг которых выстраивался весь сюжет. Постановкой новаторских боевых сцен занимался театральный актер Хань Инцзэ, использовавший для их реализации тросы из пекинской оперы — в дальнейшем ключевой атрибут всех уся. Именно «Пойдем выпьем со мной» породил уникальную профессию «экшен-хореограф» и ввел моду на поражающие воображение драки, напоминающие танцевальные номера (недаром главную роль исполнила не знающая кунг-фу балерина Чжэн Пэйпэй). В причудливом мире уся, населенном исключительно мастерами боевых искусств, воины то взмывали в воздух, то начинали бегать по стенам, нарушая все мыслимые законы физики. В XXI веке художественные приемы уся органично впишутся в голливудскую модель боевика и станут его неотъемлемыми атрибутами.

Сформировав канон уся, Кинг Ху предпочел больше не работать с Shaw bros и уехал поднимать кинематограф Тайваня, развив и усовершенствовав свои идеи в картинах «Таверна Дракона» и «Касание дзен» (получив за последний приз в Каннах). Между тем Ран Ран Шао сразу нашел ему достойную замену — режиссера по имени Чан Че, в 1967 году поставившего кассовый хит «Однорукий меченосец», разросшийся до первой уся-франшизы. К началу 70-х тренд на летающих меченосцев постепенно сошел на нет. Shaw bros вскоре уступила первенство на гонконгском рынке другим студиям, однако за Ран Ран Шао навсегда закрепилось звание человека, открывшего миру кино боевых искусств.

Брюс Ли

К началу 70-х фэнтезийные уся вытеснили картины с реалистичными и жестокими сценами рукопашных боев. Дорогу кунг-фу-боевикам, конечно же, проложили фильмы с участием Брюса Ли — иконы гонконгского экшена. Всё началось с «Большого босса» 1971 года о простом с виду работяге, который одной левой раскидывает целую мафию. Боевик с простым сюжетом, но невиданными доселе драками был создан на молодой студии Golden Harvest, основанной выходцами из Shaw bros Рэймондом Чоу и Леонардом Хо. Режиссером, в свою очередь, выступил Ло Вэй, успевший набить руку на уся, а главная роль досталась малоизвестному тогда актеру Брюсу Ли, вернувшемуся в Гонконг после неудачной командировки в США (там он сыграл в сериале «Зеленый Шершень»).

Благодаря «Большому боссу» и вышедшему следом «Кулаку ярости» в гонконгском кино формируется новый образ экшен-героя — смелого, честного и непоколебимого мастера кунг-фу, восстанавливающего справедливость голыми руками. В сценах боя Ли использовал свой собственный стиль джиткундо, во многом и обеспечивший этим недорогим боевикам славу. О силе и аномальной быстроте ударов актера, совершавшихся почти без замаха, по сей день слагают легенды.

Разругавшись с Ло Вэем, следующий фильм Golden Harvest «Путь дракона» Брюс Ли поставил самостоятельно. И вновь успех, но теперь уже международный. Именно в этой ленте состоялась, вероятно, самая известная драка в истории кинематографа: в кульминации Брюс одолевает не абы кого, а Чака Норриса. Далее случился «Выход дракона», впоследствии оказавший колоссальное влияние на поп-культуру. Никто не сомневался, что фильм о бойцовском турнире закрепит за Ли статус первой большой звезды Гонконга. К сожалению, это был одновременно и триумф, и последняя прижизненная роль актера, умершего за несколько дней до премьеры.

Несмотря на столь ранний уход, своим творчеством Ли определил развитие гонконгского кино на десятилетия вперед. На волне успеха «Большого босса» многие режиссеры, прежде специализировавшиеся на уся, поголовно переключились на кунг-фу-боевики, где шоустопперами выступали брутальные рукопашные поединки. После смерти всеобщего кумира студии принялись искать еще одного Брюса Ли, в результате чего даже возник специфический субжанр «брюсплотейшн» с клонами покойной звезды. Однако вскоре нашелся человек, которому оказалось по силам произвести еще одну революцию в гонконгском боевике и стать его новой иконой.

Джеки Чан

Как уже говорилось, к середине 1970-х производство кунг-фу-боевиков в Гонконге было поставлено на поток. Однако жанр требовал не только наличия актеров, в совершенстве владеющих боевыми искусствами, но и большого количества каскадеров, готовых за гроши принимать на себя удары. Именно с такой работы начинал Джеки Чан — выходец из пекинской оперы с феноменальной пластикой и талантом стоически терпеть боль. Однажды ему даже довелось получить несколько оплеух от самого Брюса Ли, а когда тот умер, каскадер переквалифицировался в актера. Два года Ло Вэй пытался превратить Чана в двойника Ли, однако все семь снятых фильмов благополучно провалились в прокате. Казалось, молодого актера постигнет судьба всех прочих «новых Брюсов Ли», канувших в небытие с разрушенной психикой. Однако Чан не опустил руки и бросил вызов целой индустрии. Он придумал образ обаятельного недотепы, побеждающего врагов не грубой силой, а смекалкой и ловкостью. То есть эдакого анти-Брюса Ли, персонажа, противоречащего канонам жанра.

Еще у Ло Вэя Чан активно импровизировал, но почти все его комические сценки нещадно вырезались при монтаже. Очевидно, создание нового типа кунг-фу-боевика требовало и новой режиссуры. Возможно, уже тогда Джеки Чан задумывался о том, чтобы самолично встать за камеру. Вот только ни один продюсер не стал бы давать деньги убыточному актеру, да еще и без какого-либо режиссерского опыта. К счастью, судьба вовремя свела Чана с сердобольным экшен-хореографом Юань Хэпином (десятилетия спустя он поставит драки в «Матрице» и «Убить Билла»), который как раз готовился снять для Golden Harvest свой дебютный фильм «Змея в тени орла». Получив наконец творческую свободу, Джеки воплотил в жизнь все свои задумки и закрепил успех в следующем же фильме Хэпина «Пьяный мастер». Два этих кассовых хита не только превратили ноунейма в знаменитость, но и породили новый субжанр, где каноны кунг-фу-боевика скрещивались с гэгами в духе немых комедий Бастера Китона и Чарли Чаплина. Гонконгская киноиндустрия не нашла второго Брюса Ли, но получила первого Джеки Чана.

В 80-е новоявленная суперзвезда получает в Гонконге пожизненный карт-бланш и становится человеком-оркестром, совмещая функции актера, режиссера, сценариста и постановщика трюков. Переломным оказался «Проект „А“» 1983 года, где формат боевика с Джеки Чаном обрел знакомый нам вид. Во-первых, тут окончательно сформировался образ маленького человека, хичкоковского без вины виноватого, против воли втянутого в большие неприятности. Во-вторых, это первый по-настоящему трюковой фильм в карьере Джеки. Например, здесь он усовершенствовал гэг из классической комедии «Наконец в безопасности», подобно Гарольду Ллойду повиснув на стрелке часов, а затем свалившись вниз с огромной высоты. В-третьих, события были вынесены на гонконгские улицы и в различные кабаки, где герои могли ломать друг о друга стулья и кидаться посудой. Городская среда даровала Чану невиданный прежде простор для фантазии, в результате чего кунг-фу-поединки превратились в потасовки, не имеющие с реальными драками ничего общего.

Затем была новаторская «Полицейская история», модернизированный полицейский экшен, где современный Гонконг представал идеальным ландшафтом для боевых и трюковых сцен. Финальная потасовка, развернувшаяся в гигантском торговом центре, стала одной из вершин в карьере Джеки Чана, а сам фильм проложил дорогу еще одному знаковому боевику — «Светлому будущему» Джона Ву.

Джон Ву

В 60-е гонконгские экшен-герои сражались на мечах, в 70-е бились голыми руками, а в конце 80-х наконец-то вооружились огнестрельным оружием. Одним из популярнейших жанров становится ган-фу — боевик, где любые проблемы решаются с помощью пистолетов, дробовиков и автоматов. Популяризировал данный жанр Джон Ву, который пошел по стопам предшественников и превратил перестрелки в изящные балетные номера, запечатленные в красивой замедленной съемке. В кино он пришел еще в 70-е и поначалу довольствовался должностью ассистента режиссера на Show bros. На старте карьеры нынешний мэтр жанра успел снять как уся, так и проходной боевик с еще не заматеревшим Джеки Чаном.

Слава настигла Джона Ву в 1986 году, когда на экраны вышла его первая гангстерская картина «Светлое будущее». Уже здесь представлены все ключевые темы «героического кровопролития»: честь, рыцарство и мужское братство. Начиная с этого момента героями Ву выступают стильные гангстеры в длинных черных плащах и с пушками в каждой руке. В «Светлом будущем» шоустопперами служат рапидные съемки перестрелок а-ля Сэм Пекинпа, но снятые так, будто это не боевик, а мюзикл Винсента Миннелли. От фильма к фильму перестрелки будут становиться всё более изощренными и продолжительными.

Еще одна черта «героического кровопролития» Джона Ву — сочетание невероятной жестокости и сентиментальности. Несмотря на литры крови и обилие трупов в кадре, после просмотра «Светлого будущего» современники покидали кинотеатры со слезами на глазах. И всё благодаря невероятной актерской игре Чоу Юнь-Фата, исполнявшего второстепенную роль мафиози по имени Марк. Его образ строился на контрасте между первой и второй частями фильма. И если поначалу Марк — элегантный и самоуверенный король преступного мира, то во второй половине мы видим достигшего дна калеку, вынужденного подбирать с тротуара мелкие подачки. Гангстер неожиданно показан как эмоционально уязвимый мужчина, который не стесняется говорить о внутренних проблемах и неуверенности. Великолепная актерская трансформация, нехарактерная для гонконгских экшенов, в одночасье сделала не хватавшего звезд с неба Чоу Юнь-Фата народным любимчиком.

Превзойти Джона Ву на поприще «героического кровопролития» никому так и не удалось, однако нельзя всё же не упомянуть Ринго Лама, в 1987 году поставившего боевик «Город в огне». Главную роль в нем, конечно же, исполнил Чоу Юнь-Фат, однако сам фильм оказался куда мрачнее «Светлого будущего». Киноманам, вероятно, будет интересно узнать, что при работе над «Бешеными псами» Квентин Тарантино вдохновлялся именно этим фильмом, позаимствовав у Лама сюжетные ходы и многие визуальные решения. Впрочем, из такого рода заимствований (в том числе из гонконгского кино) скроен весь кинематограф американского самоучки из видеосалона. Что касается «Города в огне», то на родине у него был успех, сопоставимый со «Светлым будущим», а Ринго Лам на два десятилетия превратился в одного из виднейших режиссеров Гонконга. В 1990-е и Лам, и Джон Ву отправились покорять Голливуд, но встроиться в голливудскую систему свободолюбивым гонконгцам так и не удалось. Оно и понятно, ведь в качестве звезды продюсеры навязывали им Жан-Клода Ван Дамма, а на монтаже их кино перекраивалось до неузнаваемости.

Мишель Йео

Почти все гонконгские режиссеры, попробовав свои силы в Голливуде, вскоре вернулись на родину. Еще меньше повезло актерам, которым из-за небезупречного английского дорога в США была закрыта изначально. Фабрика грез покорилась лишь единицам. Уроженка Малайзии Мишель Йео — как раз из таких.

Экшен-дивы в гонконгском кино — отнюдь не редкость. Но по-настоящему крупной звездой боевиков Гонконга, пожалуй, удалось стать лишь Йео. Балерина, окончившая лондонскую Королевскую академию, она выросла в семье англоязычных китайцев и владела английским языком в совершенстве. Немудрено, что в 1997 году она без видимых проблем получила роль в фильме «Завтра не умрет никогда», поделив экран с Джеймсом Бондом, которого тогда играл Пирс Броснан. К слову, приз MTV за лучшую экшен-сцену тогда получила именно Йео, а не агент британской разведки. Но отмотаем назад и вспомним, с чего начинался путь актрисы.

Повредив в 15-летнем возрасте позвоночник, Йео покинула балет, однако спорт не бросила. Всё свободное время она проводила в секции для каскадеров, перенимая знания у профессионалов своего дела. Упорные тренировки не прошли даром: уже в 23-летнем возрасте никому не известная трюкачка получила главную роль. В фильме «Да, мадам» Йео показала себя и как женщина, способная в одиночку раскидать нескольких врагов, и как талантливая комедийная актриса. Самостоятельно исполняя все трюки, в Гонконге она завоевала репутацию «Джеки Чана в юбке» и вскоре поделила с ним экран в триквеле «Полицейской истории». На двоих Йео и Чан выполнили рекордное количество трюков и образовали незабываемый тандем, наблюдать за которым — одно удовольствие. Вскоре после этого на экраны вышел спин-офф франшизы под названием «Суперполицейский 2». На сей раз Йео блистала единолично, в то время как Чан ограничился небольшим, но ярким камео.

Все 90-е Мишель Йео оставалась главной воительницей гонконгского кино. Ее наиболее интересная работа этого периода — фильм «Каскадерша» (1996), поставленный культовой режиссеркой Энн Хуэй. Как можно догадаться из названия, это ода всем сорвиголовам, чей труд, как правило, остается вне поля зрения аудитории. Рискуя здоровьем, гонконгские каскадеры из года в год бесстрашно воплощают в жизнь самые немыслимые задумки кинематографистов. Показательно, что, исполняя главную роль, Йео вновь получила серьезную травму спины, неудачно приземлившись во время очередного прыжка. Впрочем, полученные увечья не сломили Йео.

Уже в 1997 году, одновременно с Чаном, она покорила Голливуд, а после всемирного триумфа фильма «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» (2000) стала самой популярной азиатской актрисой на Западе. Картина Энга Ли (копродукция Гонконга с Китаем, возникшая сразу после возвращения британской колонии в «родную гавань») сенсационно взяла четыре «Оскара» и спровоцировала очередной уся-бум, только теперь подобными лентами засматривался уже весь земной шар.

Удивительно, но своего пика карьера Йео достигла значительно позже, спустя почти четверть века после премьеры «Крадущегося тигра». В 2018 году актриса снялась в «Безумно богатых азиатах» — предвестнике нынешнего тренда на всё азиатское, в 2021 году появилась во вдохновленном уся кинокомиксе «Шан-Чи», а в 2022-м стала первой актрисой азиатского происхождения, получившей «Оскар» как лучшая актриса, — за «Всё везде и сразу». И нет никаких сомнений, что в будущем Йео еще не раз порадует поклонников яркими кинообразами, в том числе и в боевиках.