Кожа убийцы и голубая кровь: Образы вампиров-аристократов в кино

30 лет назад на экраны вышло «Интервью с вампиром» Нила Джордана, один из самых значимых фильмов жанра. Драматический хоррор с барочной эстетикой закрепил популярный вампирский образ: притягательный, опасный и благородный — в старомодном смысле слова. Разбираемся в тонкостях происхождения изысканных кровососов.

Хотя фольклорный образ вампира существует довольно давно, по-настоящему популярным он стал только в XIX веке благодаря писателям-романтикам, а затем в XX веке с уже сложившимся каноном обосновался на киноэкранах. Первое киновоплощение персонажа знаменитого романа Брэма Стокера и, вероятно, вампира вообще представил утраченный немой фильм «Смерть Дракулы» 1921 года венгерского режиссера Кароя Лайтая. Более влиятельной оказалась незаконная экранизация книги, снятая Фридрихом Мурнау. Поскольку прав на «Дракулу» у немецкого экспрессиониста не было, адаптация получила название «Носферату, симфония ужаса», но всё равно суд приговорил фильм к уничтожению. Однако картина чудом сохранилась и стала классикой вампирского кино, а граф Орлок, воплощенный на экране Максом Шреком, остался каноническим вампиром. Этот образ цитируется в вампирских хоррорах по сей день, из последнего — Курт Барлоу в «Жребии» Гари Добермана, недавно вышедшей экранизации романа Стивена Кинга «Удел Салема». Напрямую «Носферату» переснимал Вернер Херцог с Клаусом Кински, а уже в этом году ждем версию Роберта Эггерса с Биллом Скарсгардом.

Вампир — идеальный Другой. Уже Орлок был упырем-путешественником со средствами и приехал в Западную Европу (Германия) из Восточной (Трансильвания). В Голливуде закрепился образ кровососа, прибывающего в Новый свет из Старого. Образ загадочного иностранца дополняется эксцентричным внешним видом вампира, вызывающими отвращение пищевыми привычками и экзотическими сексуальными предпочтениями.

Вампиры не едят при живых, как господа принимают пищу отдельно от слуг. Так, граф Дракула (Гари Олдман) в фильме Фрэнсиса Форда Копполы отказывается разделить трапезу с Джонатаном Харкером (Киану Ривз), сославшись на сытость, а в «Интервью с вампиром» Лестат (Том Круз) учит Луи (Брэд Питт) делать вид, что он ест при прислуге, чтобы не вызывать подозрений. Что происходит с вампирами из «Чем мы заняты в тени», если они проглотят хоть кусочек человеческой пищи, лучше один раз увидеть.

Вампиры-гуманисты находят изящные способы избежать убийства ради пропитания: кто-то пьет кровь животных («Интервью с вампиром», «Сумерки»), кто-то опустошает запасы донорской крови в больницах («Выживут только любовники»). Однако долго преодолевать свою хищническую сущность удется не всем, а кто-то даже не пытается. Лестат с легкостью убивает по несколько человек в день, отдавая предпочтение крови аристократов, вкус которой доводит его до исступления.

Нестандартная сексуальная жизнь вампиров делает их притягательными и пугающими одновременно. В готическом романе «Кармилла» Джозеф Шеридан Ле Фаню создает образ вампирши-лесбиянки, со временем превратившийся в киноштамп («Дочь Дракулы», «Кровь и розы», «Вампирши-лесбиянки» и другие). Без вампиров-гомосексуалов тоже не обошлось: так, в фильме «Бал вампиров» Романа Поланского Герберт фон Кролок пытался соблазнить молодого помощника профессора Абронсиуса Альфреда.

В «Дракуле» Фрэнсиса Форда Копполы подчеркивается демоническое происхождение активной женской сексуальности, вызванной влиянием вампира. Все эти эротические изыски в традиционном обществе ассоциируются с причудами правящего класса. Гипертрофированная сексуальность вампиров регулярно высмеивается в «Чем мы заняты в тени». Когда герои готовятся принять у себя в резиденции ежегодную вампирскую оргию, они боятся ударить в грязь лицом, ведь это может уничтожить их репутацию в вампирском сообществе.

Недвусмысленно на высокое происхождение кровососущих монстров указывают дворянские титулы, которые они носят: Дракула, тождественный ему Орлок и фон Кролоки — графы, Афанас из «Чем мы заняты в тени» — барон, и даже Ласло происходит из привилегированного класса британской интеллигенции. К слову о закрытости аристократических обществ: Ласло исключили из элитного клуба из-за его связи с простушкой Надьей, после чего он поклялся никогда не возвращаться в чопорный Лондон. В отечественном кинематографе целое дворянское гнездо вампиров показано в очаровательной перестроечной рецепции повести Алексея Толстого «Упырь» — «Пьющих кровь» Евгения Татарского, о чём мы писали, вспоминая русский хоррор.

Похоже, аристократическому происхождению все современные вампиры обязаны Джону Полидори и его повести «Вампир», изначально опубликованной под именем лорда Байрона. Полидори превратил фольклорного кровососа в утонченного лорда Рутвена, притягательного и опасного для женщин. Любопытно, что этот образ родился в том же месте и в то же время, что и «Франкенштейн» Мэри Шелли, где описан еще один классический Другой, резко отвергаемый обществом. Правда, в последнем случае лишенный налета благородного происхождения, несмотря на ассоциацию с фамилией создателя.

Граф Дракула у Копполы гордится своей родословной: «Кровь — это самое ценное, что есть на свете», — заявляет он герою Киану Ривза. И в архаичном представлении ведь «голубая кровь» отличает правящую касту. Еще Вольтер сравнивал с вампирами владельцев бизнесов, торговцев и биржевых маклеров, живущих во дворцах и высасывающих из народа всё до истощения (а заодно удивлялся разнице восприятия нетленного тела в восточном и западном христианстве: что для православного вурдалак, то для католика святой). Естественно, аналогичную риторику по отношению к свергнутой русской аристократии будет использовать советская власть. Вполне буквально риторическую метафору воплощают герои фильма «Интервью с вампиром». Живущие в роскошном особняке на плантациях упыри начинают пожирать своих рабов, что приводит к бунту и уничтожению поместья.

Вампиры, словно призраки старого режима, просочившиеся в современность, вечно неуместны и архаичны среди людей, несмотря на свой апломб. Поэтому им надо кооперироваться. Если в ранних фильмах вампир чаще всего был аристократом-одиночкой, который вел затворническую жизнь в своей усадьбе или замке и бог весть чем там занимался, сегодня всё больше места на экранах занимают тайные вампирские сообщества и кланы. Закрытость, а значит, в каком-то роде элитарность этих обществ указывает лишь на трансформацию всё тех же аристократических образов в новом контексте.

В молодежной саге «Сумерки» вампир-гуманист создает аналог такого общества, но живущего по модели семьи. Каллены держатся вместе, обособленно от других и даже несколько высокомерно, чем только сильнее подпитывают интерес к себе. Есть у них и особый физиологический признак, который так и не стал новым вампирским каноном (зато прочно закрепился в мемах), — сияние кожи в лучах солнца. Смоленские вампиры из сериала «Вампиры средней полосы» действуют более мудро: они избавились от всех стереотипных вампирских атрибутов, интегрировались в людское общество и во главе с очаровательным дедом Славой (Юрий Стоянов) стараются держаться вместе, но не выделяться и совместно с Хранителями поддерживать баланс в городе.

Герой сериала Данилы Козловского «Карамора», молодой анархист, революционными методами борющийся с социальной несправедливостью, встречает сопротивление загадочных бесов. Вскоре он выясняет, что династии монархов, высшая знать России и Старого Света — на самом деле вампиры, состоящие в тайном обществе, которое управляет миром. Такой вот вампиро-масонский заговор. Похожим образом работает так и не вышедшая в российский прокат экранизация романа Виктора Пелевина «Ампир V», иронизируя над современной Россией, где кровососами оказываются представители постсоветской элиты. Сериал «Пищеблок» о подростках в советском пионерлагере в олимпийское лето 1980-го рисует вампиров-коммунистов, обращающих юнцов. После укуса дети дисциплинированно выполняют партийные ритуалы, носят пионерские галстуки цвета крови и поклоняются красной звезде. Новобранцы становятся частью не просто локального тайного общества, но целого вампирского государства, не живого и не мертвого, однако всё еще способного подавить волю и с легкостью управлять обращенными.

Пабло Ларраин идет еще дальше и в своей экспериментальной политической комедии «Граф» создает альтернативную историю, в которой вампиром оказывается чилийский диктатор Аугусто Пиночет. Вампир питается сердцами и кровью народа, но в качестве деликатеса предпочитает употреблять британскую кровь с привкусом Римской империи. И всё никак не может умереть.

Фольклорный средневековый кровопийца, кошмарящий восточноевропейские деревни, став героем произведений литературы и кино, получил благородное происхождение, обрел статус и власть. Притом на некоторое время, во многом благодаря серии фильмов «Сумерки» и сериалу «Дневники вампира», вампирский канон был низвергнут в пространство молодежного ромкома. С трудом выбравшись оттуда, образ вампира вновь превратился в лаконичную метафору всего неугодного и чуждого, а также паразитирующего на нас, но отчужденного исторического прошлого.