Бездна всматривается в нас: Как менялся образ серийного убийцы на экране

Ужасы как жанр держат нас в напряжении не только из-за столкновения с необъяснимым. Сколь мало мы ни знаем о монстрах, нежити и духах, еще более пугающим может быть неизвестное в душе человеческой. Доказательством тому стали хорроры о маньяках — похожих на нас внешне, но скрывающих неукротимое зло внутри. Коротко вспоминаем историю образа, навсегда укорененного в кино.

Несмотря на то что само явление существовало всегда, термин «серийный убийца» был придуман только в 1970-х годах агентом ФБР Робертом Ресслером, будущим прототипом героя сериала «Охотник за разумом». Однако соответствующий персонаж на экране появился еще в 1927-м, в одном из ранних фильмов Альфреда Хичкока «Жилец». Черно-белое немое кино рассказывало историю убийцы, образ которого был вдохновлен Джеком-потрошителем (а также личностью художника Уолтера Сикерта). Мрачная фигура, скрывающая лицо шарфом, называет себя Мстителем и убивает так любимых самим Хичкоком блондинок. Но преступления здесь являются скорее фоном для взаимоотношений главной героини (естественно, также блондинки) и человека, подозреваемого в убийствах. Психологический портрет маньяка пока еще схематичный, хотя уже есть и прозвище для прессы, и четкий modus operandi.

Лента немецкого классика Фрица Ланга «М убийца» (1931) чаще всего признается официальной точкой отсчета для индустрии фильмов о серийных убийцах. Первое исследование психологии детоубийцы, которого мучает страшная жажда. Как и в «Жильце», у героя фильма, Ганса Беккерта, есть реальный прототип, Петер Кюртен, с которым режиссер встречался лично, хотя и отрицал, что создавал своего персонажа исключительно на базе его одного. В итоге получившийся образ киноманьяка закрепился на десятилетия вперед. Глубоко травмированный, ничем внешне не примечательный, но хитрый и изворотливый человек. Впервые у антигероя появилась своя музыкальная тема: мелодию он насвистывает сам, а зритель понимает, что злодей где-то рядом. Это, кстати, первый звуковой фильм Ланга и один из ранних соответствующих приемов в кино.

Хичкок же продолжит работать с плодотворной темой от своего «первого бесспорного шедевра» — фильма «Тень сомнения» (1943) — практически до конца карьеры — «Исступления» (1972). Но именно Норман Бейтс из великого «Психо» (1960) во многом до сих пор остается маньяком эталонным: мужчина, получивший психологическую травму из-за жестокого обращения властной матери, неудачливый, сексуально закомплексованный охотник на женщин.

Характерно, что ранние серийные убийцы в кино, как правило, имеют реальных прототипов, не являясь их полными копиями, а заимствуя некоторые детали. Например, Норман Бейтс из «Психо» частично вдохновлен Эдом Гейном, американским серийным убийцей и маменькиным сынком, который уродовал своих жертв, снимал с их лиц кожу и использовал ее для создания масок и других украшений. Звучит знакомо? «Кожаное лицо» из франшизы «Техасская резня бензопилой» был также вдохновлен Гейном, от него же Джейм Гам/Буффало Билл из «Молчания ягнят» получил страсть к пошиву изделий из кожи.

В начале 1970-х голливудских фильмов про расплодившихся в обществе серийных убийц стало больше, но психологической глубины поубавилось. Нет, тяжелое детство и сложные отношения с матерью никуда не делись, но акцент в таких лентах, как «Хэллоуин» (1978) и «Пятница, 13-е» (1980), делался уже на изображении собственно кровавых убийств, зачастую подростков и женщин в обтягивающих майках. Так появился фильм-слэшер, где зритель отчасти идентифицирует себя с самим маньяком и наслаждается охотой на экранных жертв во всех деталях.

Однако задорные гонки американских реднеков с пилой за тинейджерами — всего лишь бледная копия и импортозамещение джалло, итальянских хорроров. Начавшись с экранизаций дешевых детективных романов, жанр джалло развился до отдельного специфического жанра искусства. Началом считается «Девушка, которая слишком много знала» Марио Бавы. Детективная интрига и поиски преступника отодвигаются на второй план эстетикой и красотой сцен убийств. Каждое движение, положение тела, цветовая гамма и музыка работают на картинку, заставляющую зрителя забыть, что вообще-то он смотрит на душегубство. Впечатление он получает, как от любования картиной итальянского мастера живописи. Маньяк здесь — эстет и ценитель прекрасного, он долго наблюдает за красавицей-жертвой, изящно убивает руками в черных перчатках, а потом смакует ее художественную смерть. И всё это от первого лица, поскольку зритель часто видит сцену глазами убийцы. Маска на лице маньяка также впервые появилась у Марио Бавы в «Шести женщинах для убийства», а черные перчатки душителя в кадре принадлежат самому режиссеру. Вторым основным именем в этом жанре является Дарио Ардженто, чьи фильмы вплоть до «Суспирии» продолжают развитие жанра: картинка всё красивее, а маньяк всё более таинственен и всемогущ.

Джалло угасло к началу 1990-х, но элемент эстетического, извращенного удовольствия от наблюдения за процессом убийства сохраняется во многих историях про серийников. Так, в корейском фильме «Я видел дьявола», наблюдая за игрой в кошки-мышки маньяка-садиста и спецагента, хочется любоваться, как преданы они оба своему «ремеслу».

Стильному изображению выдуманных маньяков противостоит реальная жизнь, в которой деятельность серийных убийц далека от мрачной красоты фильмов Хичкока и Ардженто. Японский фильм 1979 года «Мне отмщение, и аз воздам» (другой вариант названия — «Месть принадлежит нам») одним из первых постарался показать историю преступника Акири Нисигути без прикрас. Документалист Сёхэй Имамура предлагает ледяной образ убийцы, лишенного мотивации и раскаяния. В то время эта лента шокировала зрителей изображением жестокости и общей гнетущей атмосферы. Тема правдивого изображения зверств раскрывается и чуть позже в триллере Джона МакНотона «Генри: Портрет серийного убийцы» (1986). Фильм получился жестким, но при этом пугающе рутинным. Вольный пересказ биографии серийных убийц Генри Ли Лукаса и Оттиса Тула показывает, что они убивают, потому что хотят и могут, снимают это на камеру и пересматривают потом. Их убийства неизбежны, бессмысленны и обыденны, хотя без проблем с матерью тут тоже не обошлось.

Отметился здесь и Алексей Балабанов с «Грузом 200». Пожалуй, фильм нельзя назвать чистым представителем жанра, но безжалостный маньяк-милиционер на фоне русской хтони прекрасно вписывается в тенденцию деромантизации убийства. Несмотря на то что этот образ собирательный, реальные черты маньяков из всего российского и советского ассортимента легко считываются. Казалось бы, зрителя уже ничем не удивить, но немецкий режиссер Фатих Акин смог. «Золотая перчатка» о реальном серийном убийце из Гамбурга, Фрице Хонке, вряд ли станет для кого-то любимым фильмом, но не забудется никогда. После некоторых сцен образ любителя кьянти и оперы Ганнибала Лектера навсегда останется наивной сказкой.

Тем не менее мы не можем не поговорить о Ганнибале Лектере, который дал начало новому витку развития характера серийного убийцы — изысканного злодея. Он был одним из немногих тогда полностью вымышленных киноманьяков. По крайней мере, его создатель, писатель Томас Харрис, утверждал, что это собирательный образ. Доктор Лектер из «Охотника на людей» Майкла Манна 1986 года еще только злой и хладнокровный. Однако следующее воплощение героя Энтони Хопкинсом можно назвать переходным моментом в фильмах о серийных убийцах. Здесь сталкиваются «старый» и «новый» образы — неуравновешенный, пугающий Буффало Билл, неудачник и психологически больной человек, и Ганнибал Лектер, интеллектуал с хорошей речью и манерами, любовью к классическому искусству, успешный психиатр с утонченным вкусом. Один вызывает сочувствие и жалость, а второй — диаметрально противоположный спектр эмоций, от благоговейного страха до откровенного восхищения. Этот образ развивается дальше в «Ганнибале» Ридли Скотта, став даже немного карикатурным, но возвращается к зловещему очарованию в сериале «Ганнибал» Брайана Фуллера (2013–2015).

Благодаря доктору Лектеру в западной киноиндустрии закрепился образ практически гениального, изобретательного серийного убийцы с харизмой, которого нужно глубоко понять и изучить, чтобы поймать. У маньяка также появляется цель. Теперь он убивает не просто под влиянием необоримой страсти, у него есть «миссия». В фильме Дэвида Финчера «Семь» Джон Доу наказывает своих жертв за библейские смертные грехи; Джон Крамер из франшизы «Пила» учит своих узников любить жизнь; Декстер Морган («Декстер», 2006–2013) убивает только преступников, а Джек («Дом, который построил Джек», 2018) — ради чистого искусства.

Японец Киёси Куросава в «Исцелении» через своего героя исследует природу зла. Маньяк не убивает сам, а подводит к этому совершенно разных, благополучных людей, как будто пытается найти через них ответ на сакраментальный вопрос «Тварь ли я дрожащая или право имею?». Глубокий психологизм в сочетании с обыденностью жестоких убийств подводит к мысли о монстре внутри нас.

В целом весь период 1990-х и далее 2000-х можно назвать временем гламуризации серийных убийц. Теперь это не отталкивающий персонаж, которого нужно бояться, а своего рода звезда, которую становится возможно понять и даже простить. Зритель воображает маньяка более человечным, слыша внутренние монологи Декстера Моргана или Джо Голдберга («Ты», 2018–2024), проживая их эмоции. В обществе они оба образцовые граждане: защищают женщин, заботятся о детях, приносят пончики коллегам и реставрируют старые книги. Джо тоже убивает плохих людей — монстр, который играет на стороне добра, к тому же имеющий привлекательную внешность. И оба сироты с тяжелой детской травмой, не без этого.

Отдельно стоит отметить россыпь байопиков, выпущенных в последние два десятилетия. Эти фильмы представляют более глубокий анализ того, что движет серийными убийцами. Они призваны активно и без прикрас запечатлеть некоторых самых извращенных и злых преступников в мире, однако регулярно критикуются за излишнюю лакировку антигероев.

К самым известным и популярным маньякам, которые до сих пор имеют пугающее влияние на массовую культуру, относятся Тед Банди, один из самых хитрых и жестоких убийц, Джеффри Дамер, насильник-каннибал, убивший и расчленивший более дюжины мужчин, Чарльз Мэнсон, лидер американского культа и серийный убийца. О первом недавно сняли «Красивый, плохой, злой» (2019) с бывшим подростковым идолом Заком Эфроном, о втором — «Монстр: Джеффри Дамер» (2017) с молодым рок-певцом в заглавной роли. Перевоплощаясь в чудовищ с порочной душой, они всё равно вызывают некоторое сочувствие. Упомянутый сериал «Охотник за разумом» (2017–2019), пожалуй, старается быть максимально объективным и показать серийных убийц такими, какие они есть. Однако и здесь всё не так просто. Если Чарльз Мэнсон и Дэвид Берковиц не вызывают особой симпатии, то Эд Кемпер предстает человеком крайне харизматичным и интересным, что, впрочем, скорее всего, соответствует действительности, если судить по впечатлениям с ним общавшихся людей.

К сожалению, известны случаи, когда маньяки оставили яркий след в криминальной истории, но так и не были пойманы. Однако кинематограф не смог пройти мимо этих историй. В «Зодиаке» (2007) личность маньяка остается тайной, как и в реальной жизни, и зритель сам решает, верить ли версии Финчера. Тем не менее под тенденцию умных и хитрых убийц этот до сих пор неизвестный злодей попадает. Но этот образ интересен не только этим, оставшись загадкой, маньяк своими действия становится триггером к раскрытию образа людей вокруг. В «Зодиаке» главный герой, журналист Роберт Грэйсмит, превратил стремление поймать преступника в своего рода манию, положил на это всю жизнь и, по сути, разрушил свою семью. А убийца остался на свободе. В «Воспоминаниях об убийстве» южнокорейская глубинка становится местом, где режиссер Пон Джун-хо через расследование злодеяний самого знаменитого маньяка в Корее исследует пороки общества и то, насколько цель может оправдывать средства.

А что у нас? Несмотря на то что в СССР и России недостатка в маньяках не было, да и нет, на экране они стали появляться совсем недавно. Выбор реальных и выдуманных киномонстров широкий, разве что фильмов-слэшеров мало. Есть и практически хичкоковский триллер с местным колоритом 1997 года «Змеиный источник» с молодыми Екатериной Гусевой и Евгением Мироновым. Многие называют его одним из самых страшных фильмов, сделанных в нашей стране, правда, пугает там даже не добротный образ маньяка, а гнетущая атмосфера глубинки и народной травли. В целом российский кинематограф с переменным успехом семимильными шагами наверстывает мировые тенденции в изображении серийных убийц через осмысление и психологический анализ реальных историй («Хороший человек», «Мосгаз», «Чикатило»), оригинальные истории («Коса» и «Замерзшие»), харизматичных маньяков с принципами («Самка богомола»), монстров на службе добра («Метод»).

За почти столетнюю историю образа экранного маньяка мировому кинематографу было где разгуляться. Зритель волен выбирать между респектабельными голливудскими триллерами, социально сознательными фильмами, которые нацелены на отрезвляющее изображение серийного убийцы, или психологическим осмыслением внутреннего мира реальных преступников. Прозаическая эстетика фильмов и сериалов последних лет тем не менее возвращает серийные убийства в сферу повседневной жизни, обозначая ужас покушения на жизнь и демифологизируя убийцу, а их герои заставляют нас усомниться в природе сочувствия и человечности. Лучшие из этих проектов не пытаются давать ответы, которых нет, и не становятся образчиками популярной психологии.

«Дом, который построил Джек» Ларса фон Триера опирается на всю историю жанра. Визуально это мрачная и реалистичная трактовка, но при этом фильм деконструирует модель криминального триллера 1990-х, прозрачно намекая на великолепие голливудских серийных убийц. Джек умный и интеллектуальный, не лишен обаяния и крайне занимателен. Из речей главного героя мы узнаем его теории об искусстве и смерти, но происходящие на экране натуралистичные и разнообразные акты убийства не дают забыть о том, что его объяснения никак это чудовищное действо не оправдывают. Извращеный восторг узнавания всех этих милых сердцу киномана черт маньяков, заложенных не одним поколением кинематографистов, не затмевает при этом осознания хрупкости человеческой природы. Фон Триер создает харизматичного, но неуловимо тревожного, а по итогу жалкого серийного убийцу, критикуя манию величия Джека, свойственную практически всем реальным и выдуманным маньякам (да и самому фон Триеру). Фильм же отражает и неудержимый интерес зрителей к ужасам и преступлениям, как бы делая нас соучастниками.

Казалось бы, после такого препарирования жанра тему можно закрывать, однако и через несколько лет интерес к серийным убийцам и не думает утихать, многие исследователи даже считают это полезным, так как, обладая таким количеством информации из кино и сериалов, реальные люди становятся осторожнее в жизни и увеличивают свои шансы не стать жертвой монстра настоящего. А то, каким будет этот образ в будущих фильмах и сериалах, покажет время.